ЧТО ТАКОЕ "ЭКСПЛУАТАЦИЯ" ?
(Размышления над "Капиталом").

Валерий Ронкин,
Сергей Хахаев

Нашу страну и народ много лет спасали от эксплуатации. Пугают нас этим словом и сейчас. И аппаратчик, несколько отодвинутый от кормушки, и лоботряс, считающий, что ему нужно платить только за то, что он "через проходную прошел", нет-нет, да и помянут это слово. Люмпен считает, что эксплуатация - это, "когда у одного много, а у другого мало", аппаратчик - "когда мало лично у него, а много у кого-то другого".

Остальные граждане, понимая, что здесь что-то не чисто, все-таки при слове "эксплуатация" поеживаются, ведь огромная часть нашего народа так или иначе прошла через систему политического "просвещения" и краем уха его слышало.

Первоначально слово "эксплуатация" (фр. "использование", "получение выгоды") одиозного смысла не имело. Вл. Даль поясняет его так: "нележание чего впусте, извлечение из чего промышленных выгод, доходов".

Советские словари толкуют эксплуатацию как присвоение чужого труда. В таком его толковании, восходящем к теории прибавочной стоимости К.Маркса, ничего страшного нет - если присвоение чужого труда в принципе возможно и действительно имеет место, то должен существовать и термин, обозначающий это явление.

Однако, для того, чтобы какое-либо понятие, воплощенное в термине, имело эвристический и прагматический смысл, необходима возможность его верификации, т.е. установлению, соответствует ли данное конкретное явление применяемому для его описанию понятию или нет.

В своем анализе товарного обращения Маркс, неправомочно на наш взгляд, разделил представления о потребительской стоимости товара и его меновой стоимости, в том числе и тогда, когда речь шла о таком специфическом товаре, как рабочая сила. При этом от анализа потребительской стоимости, качественной характеристики товара, степени квалификации рабочей силы Маркс по существу отказался, сосредоточив свое внимание на чисто количественной стороне вопроса.

Результатом такого одностороннего подхода и явился вывод, согласно которому меновая стоимость товара определяется "количеством содержащегося в нем труда", которое "измеряется его продолжительностью, рабочим временем, а рабочее время находит в свою очередь меру в определенных долях времени, каковы час, день и т.д."(Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.23, с.47).Что касается исследования качества труда, то Маркс ограничился только констатацией того факта, что "меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого... Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения устанавливаются общественным процессом за спиною производителей... Ради простоты мы в дальнейшем будем рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу - этим мы лишь сэкономим себе труд приведения сложного труда к простому".(Там же, с.53).

Всякое научное исследование предполагает некоторую идеализацию (упрощение) исследуемых объектов. Однако это упрощение не должно затрагивать существенных для данного исследования особенностей явления.

Согласно Марксу "стоимость рабочей силы, как и всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для производства, а следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли...Таким образом рабочее время, необходимое для производства рабочей силы, сводится к рабочему времени этих средств существования, или стоимость рабочей силы есть стоимость средств существования, необходимых для поддержания средств существования ее владельца" (Там же с.181) Поскольку же рабочий в процессе труда создает стоимость большую, чем стоимость его рабочей силы возникает феномен прибавочной стоимости."Прибавочная стоимость есть не что иное как избыток того количества труда, которое дает рабочий, над тем количеством овеществленного труда, которое он получил в своей собственной заработной плате, в качестве стоимости своей рабочей силы".(Там же, т.47, с.190).Этот избыток, экспроприированный у рабочего и есть эксплуататорский доход его хозяина.

Попробуем, однако, сформулировать проблему эксплуатации по-другому. Во-первых перейдем от оппозиции "человек - человек" (трудящийся - предприниматель") к более широкой "человек - общество". Такая постановка вопроса вовсе не противоречит взглядам автора "Капитала". Действительно, "стоимость средств и существования" определяется вовсе не физиологическими потребностями работника - "размер, так называемых, необходимых потребностей , равно как и способы их удовлетворения, сами суть продукты истории и зависят поэтому по большей части от культурного уровня страны, между прочим, и от того, при каких условиях, а следовательно, с какими привычками и жизненными притязаниями образовался слой рабочих".(Там же т.23, с.182).С другой стороны, стоимость какого-либо товара определяется вовсе не индивидуальным временем, которое затратил его производитель, а "общественно необходимым". Это общественно необходимое время определяется не только средним временем работы над данной единицей товара, но и общей ситуацией на рынке." Допустим, наконец, что каждый имеющийся на рынке кусок холста содержит общественно необходимое рабочее время. Тем не менее общая сумма этих кусков может содержать избыточно затраченное рабочее время, Если чрево рынка не в состоянии поглотить все количество холста по нормальной цене в 2 шилл. за аршин, то это доказывает, что слишком большая часть совокупного рабочего времени затрачена в форме тканья холста".(Там же с.117) Следовательно, по крайней мере в этой ситуации, не трудовые затраты определяют стоимость товара, а, наоборот, рыночная цена товара определяет стоимость данного вида рабочей силы.

Как бы то ни было, все взаимоотношения людей опосредуются обществом, которое так или иначе определяет и действительный и нормативный жизненный уровень различных категорий людей различных категорий людей, его составляющих, и степень необходимости или иного вида деятельности или товара.

Во-вторых, живя в обществе, человек получает те или иные блага не только в результате индивидуальных контактов и воздействует на многих других, даже не зная об их существовании. То, что человек дает, он дает, как правило, обществу в целом и то, что он получает, он получает от общества.(Снижение расценок позволяет предпринимателю выйти на рынок с более дешевым товаром, следовательно от этой акции выигрывает не только капиталист, но и огромное число покупателей).

Поэтому с полным основанием мы можем утверждать, что эксплуатация это - неэквивалентный обмен между человеком (группой людей, социальным слоем) и обществом.

Но коль скоро мы заговорили об эквивалентности, то следует найти и способ сравнения того, что различные люди дают обществу, и того, что они от него получают. А что необходимо человеку хотя бы как биологическому существу для поддержания своей жизни? Питательные вещества? Но взрослый человек в результате обмена веществ (метаболизма) выделяет наружу все, что он съел и выпил. Энергия? Но организм выделяет во вне ровно столько энергии, сколько он ее получил.

Еще Э.Шредингером в его работе "Что такое жизнь?" было отмечено, что метаболизм сводится к тому, что организм получает извне отрицательную энтропию (негэнтропию), что и дает ему возможность поддерживать свою упорядоченность.(Энтропию в общем можно определить как меру беспорядка, дезорганизации; следовательно, отрицательная энтропия - негэнтропия есть мера упорядоченности, в частном случае информации.)

Питаясь, человек потребляет высокоорганизованные вещества, обладающие к тому же специфическими вкусовыми качествами, и превращает их в низкоорганизованные экскрименты. То же самое претерпевает и любая другая продукция, потребляемая человеком: лапти или кроссовки, печной горшок или телевизор, коляска или автомобиль. Он получает высокоорганизованный продукт труда, который в процессе потребления дезорганизуется, превращаясь в рухлядь, черепки или металлолом. Не составляют исключения и те товары, которые относятся к средствам производства - станок или трактор так же дезорганизуются в процессе своего функционирования.

Но если человек в процессе потребления разрушает упорядоченность, то кто-то должен ее восстанавливать, а в случае прогрессивного развития общества еще и вносить в него новую информацию. Это делает тот же самый человек в процессе своего социального функционирования: в качестве ли рабочего, крестьянина, инженера, предпринимателя, писателя, юриста и т.п.

"Всякий труд - писал Маркс - есть, с одной стороны, затрата человеческой рабочей силы в физиологическом смысле слова, и, в этом качестве одинакового человеческого или абстрактного человеческого труда, он образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, затрата человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и, в этом качестве конкретного полезного труда, он создает потребительские стоимости".(Там же с.55)

Ошибка Маркса-экономиста в этом его высказывании видна особо наглядно - именно целесообразный труд позволяет обществу преодолевать рост энтропии, именно целесообразность человеческого труда и является источником упорядоченности и самоорганизации общества. В физиологическом смысле лошадь или верблюд подвергаются очень жестокой эксплуатации, но не их труд создает меновую стоимость, которая в первую очередь зависит от степени целесообразности труда, заключенного в нем.

Постулировав, что меновая стоимость измеряется количеством труда, которое, в свою очередь, измеряется рабочим временем, Маркс сделал вывод, что соотношения стоимостей можно измерить с помощью часов. С таким же успехом электрическое сопротивление проводников можно измерять с помощью портняжного метра при условии, что эти проводники изготовлены из одинакового материала и имеют одинаковое сечение. Во всех остальных случаях нам придется прибегнуть к другой единице измерения (в данном случае - ому) и воспользоваться другим измерительным прибором.

Так же и в случае измерения сравнительной стоимости товаров - при условии, что два или более вида труда одинаково целесообразны и что их производители создают одинаковое количество негэнтропии в единицу времени, можно пользоваться и часами. Во всех остальных случаях нужен иной, гораздо более сложный прибор. Нет нужды спешить с заявками на изобретение - такой прибор и одновременно регулятор уже давно существует. Это и есть рынок, тот самый "общественный процесс", который за спиною производителей устанавливает "различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду, как к единице их измерения".

Ради простоты, как мы помним, Маркс отказался от анализа того, как общественный процесс, то есть рынок устанавливает "различные пропорции", которые и позволяют приравнивать один вид труда к другому, что и является одной из существенных функций рыночного механизма. Меновая стоимость товаров на рынке сопоставима с трудовыми затратами вовсе не потому, что эти затраты и составляют стоимость, , а потому, что, оценивая некий продукт, рынок, тем самым, оценивает и стоимость рабочей силы, необходимой для его производства. В свою очередь, владелец рабочей силы, оценивая предлагаемые ему условия труда и заработную плату, соглашается принять условия работодателя только в том случае, если считает оплату эквивалентной своим трудовым затратам. Если рынок не находит достаточного количества желающих, он либо поднимает цену труда, либо общество вообще отказывается от данного вида товара. В современном мире принципиально возможная добыча золота из морской воды не производится именно потому, что стоимость затрат на нее превосходит общественную потребность в золоте. Когда предложенная оплата оказывается слишком высокой и желающих получать ее - слишком много, цена рабочей силы в отрасли падает. Маркс поменял местами причину (степень общественной потребности) и следствие (сумму трудовых затрат).

Банальное утверждение - цена (денежное выражение стоимости) товара пропорциональна отношению спроса на него к его предложению:

Цена = К * (Спрос / Предложение)

где "К" коэффициент пропорциональности,

предложение в терминах теории информации можно интерпретировать так: отношение спроса к предложению (относительная дефицитность) товара величина аналогичная неопределенности - негэнтропии, информации, ибо "информацией является то, что устраняет неопределенность, а измеряется информация количеством неопределенности, которую она устраняет" (Р.Эшби "Введение в кибернетику").

Цена обращается в нуль в двух случаях - либо, когда на товар совершенно отсутствует спрос, либо, когда его предложение бесконечно. Маркс утверждал, что "вещь может быть потребительской стоимостью, не будучи стоимостью. Это имеет место, когда ее полезность для человека не опосредована трудом. Таковы: воздух, девственная почва, естественные луга, дикорастущий лес и т.д."(Там же с.49).Воздух во времена Маркса не обладал меновой стоимостью потому, что его "предложение" было бесконечно. Что касается земли, лугов, лесов и т.п., то и во времена Маркса они имели определенную цену, что автор "Капитала" считал совершенно несправедливым. К какому растранжириванию естественных богатств привело представление о том, что они стоимости не имеют, говорить не приходится.

Любой объект, относительно которого существует спрос и ограниченное предложение, оценивается обществом (рынком) пропорционально тому, какую негэнтропию он вносит в социум (какое количество неопределенности устраняется с его появлением), насколько велик его вклад в организацию и упорядочивание общественного организма. Это положение справедливо и тогда, когда речь идет о рынке труда (цена рабочей силы зависит от целесообразности ее использования), и тогда, когда речь идет о произведенных человеком товарах, и тогда, когда дело касается природных ресурсов, не опосредованных трудом. То же самое можно сказать и о капитале - овеществленном прошлом труде. Отвлекаясь от проблемы, каким образом этот овеществленный прошлый труд оказался в тех или иных руках, можно отметить, что овеществленный труд, труд сохраненный в виде чего-то, что можно целесообразно использовать, представляет для общества значительную ценность, в отличии от потребленного прошлого труда, продукция которого уже потеряла свою упорядоченность. Общество, которому владелец овеществленного труда (капитала) предоставил его, повышает степень своей упорядоченности и возвращает владельцу его вклад в виде прибыли.

Таким образом ни владелец капитала, ни владелец земли, ни обладатель профессии, требующей высокой квалификации или таланта не получают от общества больше того, что они ему предоставили. Скорее наоборот, каждый из них вносит в социум большее количество негэнтропии, нежели потребляет, чем и обеспечивается общественный прогресс.

Разность между привнесенной и потребленной человеком негэнтропией и есть вклад его в развитие общества. Эта разность может быть не только положительной, но и отрицательной, когда дезорганизующие факторы превышают факторы организации. Наивно было бы думать, что это может происходить только за счет потребления. Эксплуататор - не обязательно бездельник. Эксплуататор это - тот, чья деятельность, возможно и сопряженная и с затратами рабочего времени, и с определенными с его стороны усилиями, тем не менее является в большей степени разрушительной, чем созидательной.

ЭКСПЛУАТАЦИЯ ИМЕЕТ МЕСТО ТОГДА, КОГДА РЕЗУЛЬТАТОМ ЧЬЕЙ-ЛИБО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЯВЛЯЕТСЯ ПОНИЖЕНИЕ УПОРЯДОЧЕННОСТИ СОЦИУМА.

Всякий, кто вносит в социум больше положительной энтропии, нежели отрицательной (негэнтропии), может быть назван эксплуататором. Мы столько раз упоминали в данном тексте слово "порядок", что у читателя может сложиться впечатление, что авторы относят к эксплуататорам всякого протестанта, диссидента и, тем более, революционера. Это вовсе не так.

Когда социальная структура общества или отдельные его институты оказываются в эволюционном тупике и не только становятся препятствием к дальнейшей самоорганизации социума, но и ведут к его деградации, деятельность, направленная на их устранение, может способствовать повышению степени упорядоченности данного социального организма. К сожалению очень часто "нам не дано предугадать, чем слово (и дело) наше отзовется", но поскольку всякая новая информация может быть получена только методом проб и ошибок, социальный прогресс может быть обеспечен только в единстве и противоположности позиций радикалов и консерваторов, в ходе их взаимной борьбы, побед, поражений и компромиссов. Неверно так же воспринимать эти размышления, как абсолютную апологетику рынка. Как и всякий прибор, рынок может давать относительно точные показания только в определенных пределах. Важнейшие факторы культуры: наука, философия, религия и, соответственно, труд в этих сферах, оцениваются рынком гораздо ниже их действительной роли в социальной самоорганизации.(Дотошный читатель наверное обратит внимание на то, что "продукция", произведенная в этой сфере: открытие, поэма, симфония не деградирует в процессе "потребления").

С другой стороны такие, безусловно деструктивные виды деятельности, как распространение наркотиков, сутенерство и т.п., оцениваются рынком положительно, именно поэтому общество противостоит им, опираясь не на рыночные механизмы, а используя другие способы. Наконец, рынок совсем не способен оценивать вклад в социальную упорядоченность таких безусловно значимых факторов, как сострадание, справедливость, любовь.

Вернемся, однако к Марксу: "Рабочая сила осуществляется лишь путем ее проявления во вне, реализуется лишь в труде. Но в процессе ее осуществления, в труде затрачивается определенное количество человеческих мускулов, нервов, мозга и т.д., "(Там же с.181).Даже вопрос о целенаправленности человеческого труда Маркс рассматривает совсем с другой точки зрения: "в том, что дано природой он (работник) осуществляет и свою сознательную цель, которая как закон определяет и способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю. И это подчинение не есть единичный акт. Помимо напряжения тех органов, которые работают, целесообразная воля, проявляющаяся как внимание, необходима во все время труда, и притом необходима тем больше, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем меньше рабочий наслаждается своим трудом как игрой своих физических и интеллектуальных сил".(Там же с.189). Выше мыв ставили вопрос о том, каким образом рынок оценивает вклад человека в социальную организацию. К сожалению то, что человек дает обществу, и то что он сам при этом теряет, далеко не одно и то же. Этой стороны проблемы рынок не учитывает. Удачливый ловец жемчуга за несколько ныряний может хорошо обеспечить себя и свою семью; неудачник может отдать годы этой профессии, получить кессонную болезнь, потерять ногу в схватке с акулой, но поскольку он ничего не предъявит обществу в лице рынка, ему не на что и рассчитывать.

Оставим, однако, в стороне такие экзотические занятия, как добыча жемчуга. Что значит для рабочего тривиальный труд на сборочном конвейере? Затрата определенных сил - мускульных, нервных, мозговых. Что значит "время труда", время, когда человек "не может наслаждаться игрой своих мускульных и интеллектуальных сил"? Это не абстрактное время, не категория физики, это время человеческой жизни, отнятое у человека обществом, время, на которое общество укорачивает его жизнь. И разве жизнь одного человека более значима, чем жизнь другого? И, если все люди одинаково достойны счастья и свободы, то разве не справедливее в качестве меры труда и потребления рассматривать именно это, предоставленное обществу время человеческой жизни, вне зависимости от того, как общество сумело распорядиться им и использовать его?

Выше мы обошли вопрос о том, каким образом капитал оказался сосредоточенным в тех или иных частных руках. Оставим в стороне не столь уж редкие примеры накопления первоначального капитала явно антисоциальными, зачастую прямо преступными способами; разве в своем значительном большинстве капитал не является делом случая, в первую очередь случайности рождения (наследство), случайности удачи, и разве даже такие сугубо индивидуальные качества, как здоровье, сила, талант, доставшиеся человеку от рождения, чем-нибудь им заслуженны?

Случайность (неопределенность), не опосредованная направленным отбором, противостоит всякой организации и упорядоченности. Рыночный механизм достаточно успешно производит такой отбор, когда дело касается экономики. Но он "не умеет" производить отбор на справедливость и сострадание.

Капитал (организованный труд), предоставленный обществу, безусловно понижает его энтропию, что можно рассматривать и как степень необратимости деструктивных процессов. Но жизнь человека и в рыночных условиях остается необратимой - в старости нельзя вернуть молодость, смерть близких уносит их навсегда, время, отданное обществу, не возвращается ни с зарплатой, ни с покупками.

Маркс постулировал, что природные объекты, не опосредованные трудом, не имеют стоимости, т.е. не могут быть обменными ни на что, в том числе и на трудовые затраты. Но разве воздух, невозделанная земля, девственный лес являются изначальной собственностью какого-либо общественного организма? Разве каждый человек не имеет равное с другими право пользоваться всеми этими, никем не созданными благами просто по праву рождения и вне зависимости от услуг, оказанных им кому-либо, в том числе и обществу как таковому?

Тысячелетняя практика показывает насколько деструктивными оказываются всякие претензии на природные богатства, все попытки решить проблему принадлежности природных благ в пользу того или иного коллектива. Недаром достаточно архаичное представление о том, что земля "Божья" и одинаково принадлежит всем людям, дожило и до наших дней.

Наконец рынок, связывая и одновременно разделяя людей фактом товарно-денежного обмена, заставляет видеть в покупателе только носителя определенной суммы денег, в продавце - только владельца определенного товара, в коллеге - только конкурента за товар, покупателя или рабочее место. Мало кто из последователей Маркса понял, что личина экономического детерминизма, искренне надетая им, находится в полном противоречии с его учением: все экономические выкладки Маркса есть не более, как способ защиты им этических ценностей европейской культуры: личностного начала, сострадания к ближнему, любви. Первый из тех, кто это понял был Эдуард Бернштейн, заявивший в своей работе "Проблемы социализма и задачи социал-демократического движения"(нем.изд.1896 г., русск.1901 г.) о том, что марксизм можно рассматривать только как этическую теорию, что нельзя ставить "победу социализма в зависимость от "постоянной экономической необходимости" ... и придавать ей чисто материалистическую окраску" (с, 342), за что и был своими современниками от марксизма отлучен.

Как видим прагматическая и этическая оценка рынка далеко не совпадают. Попытка на практике немедленно и полностью реализовать нравственный идеал привела к печальному результату. "Строители коммунизма", которые совершенно всерьез отнеслись к экономическим выкладкам Маркса, оставались равнодушными к его нравственной проповеди. Этика марксова учения была использована ими только для маскировки своих корыстных интересов. Мало того, что такое отношение к марксову наследству привело в тупик экономику страны, была дискредитирована и вся система его этических идеалов и вместе с тем, поскольку эти идеалы формировались на основе общечеловеческой системы ценностей, была дискредитирована мораль как таковая.

"Социалистическая" бюрократия всех стран внесла такой весомый вклад в дезорганизацию всех сторон общественной жизни своих народов, в дезорганизацию всей человеческой культуры, что ее с полным основанием можно считать величайшим эксплуататором всех времен и народов.

Но, признав этот очевидный факт, следует все-таки помнить, что с самых древних глубин истории любому всплеску рыночных отношений противостояла активизация коммунистической идеологии.(Этой проблеме авторы посвятили свою работу "Прошлое и будущее социализма, опубликованную в нашей стране в сб. "По страницам самиздата" М.1990).

Вполне возможно, что прагматическое и этическое отношение к рынку являются одинаково истинными, но характеризуют это явление с разных точек зрения. Нильс Бор, сформулировавший принцип дополнительности применительно к анализу световых квантово-механических явлений, согласно которому и волновое, и корпускулярное описания света одинаково истинны и дополняют друг друга, хотя и не сводятся один к другому, предполагал, что такая постановка вопроса может иметь место не только в физике. "Характеры людей, обладающих сознанием, а так же культур представляют черты целостности, отображение которой требует дополнительного способа описания" ("Квантовая физика и философия").

С другой стороны, нравственные нормы значительно глобальней связаны с самыми основами человеческой сущности, чем те социальные механизмы и инструменты, которыми пользуется человек для достижения своих конкретных прагматических целей. Эти инструменты вызываются к жизни той или иной степенью развития производительных сил: знаний, технологии, общественного богатства, и уходят из нее, как только человечество поднимается на следующую ступень своего экономического развития.

Следующие соображения дают нам право с некоторым оптимизмом смотреть в будущее:

1. По мере своего исторического развития все большая часть общественного труда реализуется в форме информации.

2. Информация, как продукт человеческой деятельности, обладает некоторыми особенностями, отличающими ее от других видов продукции: она способна к тиражированию, т.е. неограниченному размножению, причем стоимость ее носителей может быть как угодно мала по отношению к ценности самой информации; в процессе потребления дезорганизуются носители, а не сама информация. Поэтому-то рынок и не способен быть достаточно приемлемым прибором для определения ее социальной ценности, как не способен быть и регулятором ее производства.

Это утверждение не нуждается в комментариях, если речь идет о сферах искусства, философии, религии и "чистой" науки. Производство технологической информации в настоящее время регулируется рынком, который из двух своих главных функций: стимулирования и распределения в данном случае выполняет только одну, первую. На наш взгляд это не рационально. Если товар, представляющий собой некий материальный объект, в результате ценовой конкуренции попадает именно туда, где он принесет наибольшую прибыль, т.е. будет использован оптимальным для общества способом, то информация (одна и та же) может быть использована в нескольких процессах и ее применение для решения одних задач никак не мешает одновременно использовать ее в других целях. Поэтому монополия на информацию в большинстве случаев наносит ущерб обществу и тот факт, что современное устройство экономики не может без этой монополии обойтись, говорит не в его пользу. К тому же уже современное развитие компьютерных сетей делает ее все более проблематичной.(Другой тому яркий пример - продукция генной инженерии).

3. Компьютерная техника создает потенциальную возможность моделирования рынка, когда речь идет о производстве товаров и не являющихся "чистой" информацией. Социальная ценность и потребности общества в тех или иных видах труда, услугах и товарах могут быть (конечно далеко не сегодня) определяемы непосредственно на моделях, без того, чтобы вовлекать каждого отдельного человека в стихию рынка, стихию, если не аморальную, то в значительной степени находящуюся вне морали.

4. В наиболее развитых странах рост производства диктуется уже не столько задачами повышения жизненного уровня их населения (достаточно высокого), сколько задачами самоподдержания нормального функционирования самого рыночного механизма.(Как для велосипедиста скорость движения из средства достижения цели становится способом удержания равновесия). Технотронная нагрузка на природу Земли становится столь напряженной и угрожающей, что уже пора думать о том, как остановиться и слезть с этого рыночного велосипеда, не набив себе синяков. Опыт Октября убеждает нас в том, что эта проблема отнюдь не из простых.

Хочется надеяться, что она будет решена. Материальные возможности для этого человечество уже имеет. Развитие культуры предоставит нам и организационные возможности, культуры, которая включит в себя предшествующий опыт человечества, как положительный так и отрицательный.

Впрочем речь тут идет отнюдь не о сегодняшней России - нам бы ухитриться без особых потерь пересесть с чичиковской тройки на хороший рыночный велосипед. Пока. А дальше видно будет.

12.07.1992 г., Луга

 



Hosted by uCoz