Тоска по себе самому

Тоска по себе самому.

"Когда человек отдается лжи,

его покидает ум и талант"

В.Г.Белинский.

Газета "Консерватор" N11. за 2002 г. поместила разворот под названием "Конец вороньей слободки", посвященный правозащитному движению. Заголовок определяет и тональность материалов, очевидно заказных - уж очень обидно стало кое-кому, что экстрадиция Закаева не удалась.

Начинается подборка статьей некоего И.Давыдова под любопытным заголовком "Карьерная катастрофа", в которой есть фраза: "критика власти, помимо всего прочего, еще и способ делать карьеру".

Такого рода синдром - объяснять все карьерными соображениями, я наблюдал еще в 1965 г., тогда следователи КГБ всерьез выясняли у нас, на что мы рассчитывали и какие посты надеялись занять. (карьера моя в тот момент обозначилась, как 7 лет лишения свободы и 3 года ссылки). Очевидно, для определенной категории людей иные стимулы деятельности просто непредставимы.

Я не считаю нужным анализировать все статьи, представленные под общим заголовком. Остановлюсь только на одной: "О ничтожестве российской правозащиты", за подписью "Глеб Павловский - президент Фонда эффективной политики". Говорить я буду не только о статье, но и о ее авторе.

Мой выбор определился с одной стороны тем, что Павловский - наиболее известная фигура из всех авторов этой подборки, с другой - тем, что в годы перестройки я был лично с ним знаком (нас познакомил, кажется, М.Я.Гефтер).

Глеб в это время был членом редакции и одним из авторов журнала "Век XX и мир", его статьи из этого журнала я и буду цитировать.

Тогда он производил впечатление умного человека, способного журналиста и искреннего демократа. Вероятнее всего, что так оно и было. В 1991 г. он писал: "Сильной стороной интеллигента считалось до сих пор то, что в отличии от власти, он не стоит в луже крови" (N.4).

В 1991 г. Павловский противопоставлял идее национального суверенитета идею суверенитета личности. "Мы развалим на этой земле любое государство, которое попытается наступить сапогом на лицо человека" (N6).

А теперь вернемся к его же статье в газете "Консерватор".

"В советское время движение /имеется ввиду - правозащитное/ было готово вести и вело уважительный диалог с самой враждебной тоталитарной властью" - пишет Павловский. Впрочем и та власть , как и эта никогда не признает"уважительным" указание на ее ошибки или, тем более - преступления. "Доводы" ее как тогда, так и теперь сводятся к декларациям и ругани. Статья бывшего диссидента Павловского это блестяще подтверждает. Беспристрастно отмечу, что "тогда" еще и сажали всех протестующих. Ныне всех не сажают, но некоторых уже избивают и даже убивают.

Павловский возмущается тем, что штурм Театрального Центра питерским "Мемориалом" назван "государственным терроризмом" и при этом не забывает провозгласить, что главное - забота о "свободе и безопасности реального человека, каков он есть".

"Все для человека, все ради человека" - объявлял еще большевистский режим. И гнал наших парней в Афганистан. Ничего не изменилось. Штурм в первую очередь проводился ради властных амбиций высших чиновников и в последнюю - для спасения людей. Об этом свидетельствует огромное число погибших. Ради этих же амбиций и возможности "урвать" затеяна и вся чеченская авантюра.

Как профессиональный историк Павловский знает, что ситуация, аналогичная Чеченской в истории России уже была - это Польское восстание 1863 г. Тогда образованная Россия тоже разделилась на два лагеря. Одни сочувствовали полякам; другие ненавидели их, а сочувствующих обвиняли в предательстве. Прошло время - Польша стала независимым государством, Россия от этого ничего не потеряла. Имена тех, кто сочувствовал порабощенным сегодня служат залогом улучшения отношений между народами, а имена теоретиков из противоположного лагеря сегодня знают только узкие специалисты по исторической гельментологии.

В 1992 г. Павловский с осуждением пишет о Советской, да и российской традиции:"Брали Будапешт, брали Прагу...брали Кавказ и Среднюю Азию. ... Татары назвали Козельск злым городом - они брали его семь раз. Как Будапешт!" (N2). Добавлю - и как Грозный.

На этом фоне еще милее следующий пассаж."Выступая с позиций разоружения государства перед его врагами, они ("Солдатские матери") - просто своекорыстная лоббистская сеть: матери, добивающиеся, чтобы в армии служили сыновья других матерей, а не их собственные". Я уж не говорю о совести автора (не может он не знать, что у большинства членов этой организации сыновья уже погибли, если не в Чечне, то от дедовщины), элементарный профессионализм журналиста не позволяет высказать предположение, что спасение от армии только их сыновей не может угрожать разоружением российскому государству, ибо по блату или за взятку от армии освобождаются гораздо больше.

"Правозащитное движение 60-80-х годов было продолжением войны против Гитлера иными средствами ...Зато и обвал Ялтинской системы, став невероятным успехом правозащитного движения, упразднил и его основания. Победа над новым мировым врагом даст миру новые основания, т.е. новую концепцию человека, его свободы и суверенных прав". С этим лихим оборотом уместно сопоставить возмущенную тираду 1992 г.:"Теперь можно бомбить Ирак и Ливию - личность на Востоке и Юге более не мировая реальность и не международно-правовой субъект" (N4). Легализация откровенно фашистской Национал-Державной партии - лучшее доказательство преждевременности надежд на то, что правозащитники свою функцию уже выполнили.

Оценивая результаты победы над путчистами и утверждение новой власти, Павловский в конце 1991 г. писал "Государство - правовое государство, а не "сильная власть", не "возрожденная Россия" становится здравым смыслом наших дней ... у интеллектуалов появляется их собственная функция - не дать стране соглашаться с властью" . И пророчески предупреждал: "Эти люди /оказавшиеся у власти В.Р./ будут убивать, они просто не знают разницы между властью и государством". (N12)

Салтыков-Щедрин тоже про это писал в "Благ. речах": "Одни смешивают государство с отечеством, другие - с законом, третьи - с казною, четвертые - громадное большинство - с начальством".

А у каждого из начальников-бюрократов свой корыстный интерес, у всех же вместе интерес корпоративный. Интерес этот заключается в том, чтобы превратить государство из слуги общества в ее хозяина. И если общество, через свои ОБЩЕСТВЕННЫЕ организации, независимые от бюрократии, не возьмет ее под свой контроль, то те, кто не хочет знать "разницы между властью и государством", будут убивать. А нынешний Павловский предлагает превратить общественные организации в помощников неконтролируемой бюрократии, т.е. освободить чиновников не только от ответствен- ности, но и от всякой заботы.

Простейший пример тому - "Фонд эффективной политики", им руководимый. Каковы средства этого фонда, на что тратятся? Кое о чем мы можем только догадываться - берутся деньги у населения, тратятся на политику, эффективность которой оценивается уровнем удовлетворения амбиций и привилегий Павловского и ему подобных. Очень изменился бывший демократ с той поры, когда я его еще знал.

Впрочем, первые толчки, предвещавшие будущую метаморфозу нашего героя, можно было услышать еще в конце 1991 г. "Прежде по кухням, по чердакам - теперь поют по кабинетам гладкие ребята с кредитными карточками. Тут уж не подпоешь - или не всякий подпоет"(N12). "Чистое общество" ... не столько вспоминало, сколько вытесняло политических конкурентов из бывших ЗК" (4/92).

Обидно-то до чего - пришли, вытеснили. И ни тебе кабинетов, ни кредитных карточек. Зависть - роковая страсть, опасная не только для окружающих, завистник никогда не может быть счастлив.

Новая "элита", как она любит себя называть, надела малиновые, как у гоголевского Чичикова, пиджаки.

И захотелось подпеть. И захотелось делать жизнь с Чичикова.

"Довольно я видел скотов и превращение в них, я и сам бывал превращаем - может быть поэтому я не верю в возможность делать это с одними людьми дважды и трижды"( N4/91).

Тогда, в далеком уже 1974 г. Павловский "был превращаем", в наше пока еще сравнительно вегетарианское время он сделал выбор сам - нельзя одновременно быть "отцом русской демократии и особой, приближенной к государю-императору".

Статья его, написанная непрофессионально и неумно, вместе с тем, дышит страстью. Все той же - завистью. Завистью к себе самому, когда-то умному, талантливому и искреннему. Недаром в тексте своего сомнительного опуса Павловский проговаривается , вспоминая былых правозащитников 70-х гг. "в движении презирали предателей и перебежчиков".

Ронкин В.Е. 15.12.2002.