Мой интерес к проблеме амазонок был в значительной мере спровоцирован появлением этих архаических дам, переодетых в белые колготки и вооруженных снайперскими винтовками, в городе Грозном во время чеченской войны. В данном конкретном случае этот пропагандистский прием, ориентированный на подсознание, не сработал. Однако не следует обольщаться, так бывает не всегда. Когда юристы и политологи всего мира ломали головы над тайной сталинских "показательных процессов", была опубликована статья Леви-Строса "Колдун и его магия" в которой он описывает аналогичную ситуацию в племени зуньи. [1]

Однако концептуальная сторона этого образа, характерная для отечественной традиции, меня не удовлетворяла. В нашей литературе образ амазонок однозначно связывался с периодом матриархата, якобы имевшем место в истории человечества, Ни из экологии приматов, ни из фактического материала, накопленного историками и этнографами это отнюдь не вытекает. Сама теория матриархата была сформулирована на основе мифологии, как античной (Бахофен), так и индейской (Морган). Гипотетическая теория после выхода работы Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства" тоже превратилась в миф , построенный по тому же принципу, что и архаичные мифы:"В доисторическое время, до появления частной собственности, все было наоборот, чем теперь". (По этому поводу см. Ронкин 1994). [2]

Насколько люди античной культуры считали амазонок реальностью видно из "Панегерика" Исократа (III-IV в до н.э.), в котором он сопоставляет победы в греко-персидской войне с победой Афин (и Афины!) над амазонками. При этом в народном, массовом сознании амазонки были несколько иные, чем в эпосе. Именно из массовых представлений черпали свои сведения Гиппократ, схолиасты (комментаторы) и историки. В европейской традиции наиболее полное сообщение об амазонках оставил Геродот (V. 110-117). По его рассказу эллины воевали с амазонками, в Малой Азии за рекой Фермодонт. Геродот сообщает, что амазонок "скифы называют "эорпата", что значит мужеубийца".

Подобные истории записаны не только в России. В африканской Дагомее зафиксировано аналогичное предание: когда-то существовали две деревни — мужская и женская, жители которых не знали друг о друге; однажды, возвращаясь с охоты, мужчина встретил женщину, которая несла просо, он угостил ее мясом, она его — лепешками, через некоторое время у них появился ребенок и его показали остальным; с тех пор мужчины и женщины живут совместно (Косвен 1947 N3 с. 6; другая версия см. "Сказки нар. Африки" 1976, N37). Такой же миф существует и на Новой Гвинее: Одного мужчину проглотила черепаха и унесла "в другое место". Там оказалась деревня безмужних женщин. С одной из женщин он сблизился, научил ее добывать огонь, пользоваться известью для приготовления жвачки из бетеля. Мужского фаллоса она никогда не видела и новый знакомец показал ей для чего тот предназначен. Женщина забеременела и родила. Остальные женщины, узнав о рождении младенца, тоже захотели иметь детей и родив мальчиков, захотели сделать их своими мужьями, но пришелец запретил им инцест, разделив на брачные классы, после чего покинул остров. (Сказки Океании. N31). В китайском "Каталоге гор и морей" повествуется: "В великой пустыне находится гора Дракон, сюда заходят солнце и луна. Там расположено царство женщин. Есть царство мужчин"(16.4).

По сути дела, в подобных случаях мы имеем дело не с мифом об амазонках, а с мифом о происхождении современного мира, о преобразовании изначального хаоса в упорядоченный космос (знаменательно, что это совпадает с овладением огнем и установлением брачных классов). Прежнее состояние мира мыслилось, зачастую, как простая инверсия, абсолютное противопоставление прошлого настоящему: если теперь огнем владеют только люди, то значит раньше он был у животных, у которых люди и похитили огонь. Если теперь мужчины и женщины живут совместно, то ранее, "до начала времен" они жили раздельно (смоленская запись, указывающая на возраст героев, подтверждает "допотопность" ситуации) [3]. Отметим так же, что основным мотивом, побуждающим женщин отказаться от своей независимости, является рождение ребенка. Геродот в своем сообщении очевидно объединил две разных мифологемы: о воинственных амазонках, воевавших с эллинами и о появление из моря женщин, с которыми встречаются холостые парни, образуя народ.

В некоторых случаях земли, населенные женщинами, являются реликтовыми остатками прежнего мира и иногда соотносятся с царством мертвых. В кельтских (ирландских) сагах говорится о таких островах. лежащих на крайнем западе Океана. Это Яблочные, Счастливые, Женские острова. Жительницы этих земель устраивают для прибывших прекрасные пиры и дарят их своей любовью, но возвращение в наш мир для героев уже невозможно (Ирландский эпос. Плаванье Брана). Таковы же коранические гурии.

К миру мертвых относятся и греческие эринии, керы, аналогичные им германские валькирии, русские лихорадки и русалки (МНМ). [4]

Жительницы островов Блаженства и гурии фигурируют только в мире мертвых; русалки и валькирии опасны живым, но становятся женами утопленников и погибших в бою; керы, как и валькирии, неистовствуют на поле брани, губят людей и уносят их в Аид. Большинство из перечисленных мифологических категорий враждебны живым, в первую очередь, мужчинам.

В тексте перевода слово "кера" не фигурирует, но оно есть у Гомера, который также употребляет его в значении "судьба". Зевс именно керы взвешивает на золотых весах (Илл. 8, 68;22, 209).

Это валькирии из старшей Эдды. "Один шлет их во все сражения, они избирают тех, кто должен пасть и решают исход сражения", Эдда называет их и "норнами" — девами судьбы (Мл. Эдда с35).

Во время своего плаванья Одиссей причаливает к острову Ээе, где живет богиня-волшебница Кирка, окруженная девами -"все они дочери были потоков и рощ, и священных рек" (Од. 10.350). Путников, попавших в ее владения, Кирка превращает в животных. Однако Одиссею с помощью Гермеса удается победить волшебницу , после чего она разделяет с ним ложе и целый год Одиссей и его спутники пируют во дворце богини (Од. Х). Кирка — дочь Гекаты (богини колдовства, лунной богини, близкой Селене) и бога солнца Гелиоса. Кирка воздвигла храм Артемиды, которой в жертву приносила всех чужеземцев. Отданая в жены царю скифов, она убила его, а затем, изгнанная, бежала к Океану вместе с приближенными женщинами и поселилась на пустынном острове, где ее и встретил Одиссей. (Диодор Сиц. 4.45). Эпитет "мужеубийца" полностью применим и к Кирке, несомненна и связь с водой окружавших ее женщин.

Другой миф о мужеубийстве связан с островом Лемнос. Лемносские женщины отказались почитать богиню Афродиту, и та в возмездие наделила их зловонием. [5] Поэтому их мужья, захватив женщин из близлежащей области Фракии, сделали их своими наложницами. Оскорбленные женщины Лемноса перебили своих отцов и мужей. Герои (аргонавты), причалив к острову Лемносу, управляемому женщинами, вступили с ними в брак (Аполлодор 1, 9, 17). Диодор Сиц. (3.4) утверждал, что города на Лемносе основали амазонки.

В античной мифологии амазонки всегда выступают противниками героев, очистителей мира от хтонических чудовищ: Геракла, Тезея, Беллерофонта. В битвах они оказываются на стороне "врагов": во время троянской войны они воюют против ахейцев, в "Энеиде"(ХI. 532 и сл.) — против троянцев.

Амазонки — дочери Гармонии и Ареса, "не так уж добры, ведь у них не в почете право... им по душе Ареса дела и плачевные распри" (Аполлон Родосский 2. 990). Гармония тоже "внебрачная" дочь Ареса (Аполлодор 3, 4, 2), мужем ее был Кадм, на свадьбе боги подарили ей ожерелье, ставшее источником несчастий для тех, кто им владел (МНМ) и одеяние, "окрашенное преступными составами, поэтому ее потомство было преступным"(Гигин Мифы. 148). [6]

Живут амазонки в городе Фемискира за рекой Термодонт (Эсхил Пром. 23, 416). Термодонт в переводе — горячая река. Возможно это не случайно. Католическая легенда о св. Урсуле, убитой гуннами вместе с 11000 дев во время паломничества, возможно восходят к дохристианскому кельтскому мифу (Добиаш-Рождественская 1925). Восстанавливая исходный миф исследовательница отмечает "стихийный характер девичьего воинства и его водяных игр", а также культ Бате — богини горячих вод. Огненные или кипящие реки отделяли наш мир от нижнего. У Вергилия "огненный бурный поток вкруг твердыни Тартара мчится" (Энеида 6, 550).

Античные амазонки были прежде всего связаны с Артемидой. Они основали храм Артемиды Эфесской (Каллимах 3, 237). Жрицей Артемиды-Дианы была амазонка Камилла (Вергилий. Энеида 11.11.560). Кирка построила храм этой богине, установив обычай приносить в жертву всех чужестранцев. (Диодор Сиц. 2.46.2). Амазонка Камилла, согласно Вергилию была жрицей Дианы-Артемиды (Эн. 11, 557) [7].

Гиппократ (О переломах и о членах . 101): "Некоторые рассказывают, что амазонки калечат детей мужского пола тотчас по рождении, одним переламывают бедра, другим — голени, чтобы они были хромыми и мужской пол не восставал на женский. Они пользуются мужчинами как ремесленниками для работ кожевенных, медных и других". В средние века эти же сведения подтверждают Евстафий (Лат. 1947 N2 c.298) и Пикколини (Косвен 1947 N2 с45), последний сообщает о том, что мальчикам выжигали правый глаз.

Евстафий, ссылаясь на не дошедшие до нашего времени труды Павсания, пишет: "Амазонки калечили ногу или правую руку у детей мужского пола. Когда же скифы приглашали их жить с ними, неискалеченными. то они отвечали — "Прекрасно действует хромой" (точный перевод глагола неудобен для печати). (Лат. 1947 N1 с287). Таким образом, искалеченные мальчики затем становились мужьями амазонок.

"Маргинальные признаки всегда присущи потустороннему миру. За пределами этого мира обитают одноногие или однорукие существа (Неклюдов. "О кривом оборотне"). (Сами амазонки, по сообщению античных авторов не симметричны — они выжигают себе одну грудь). [8]

Вспомним историю лемносских мужеубийц. Под островом Лемнос находилась кузница Гефеста (вулкан), сам Гефест был хромым ремесленником-кузнецом. [9] Одноглазыми были его помощники — циклопы.

Существуют и иные варианты. Палеафт (4 в до н.э.) сообщает: "Когда они рожают. то. если ребенок мужского пола, он становится собакоголовым, если же женского, то красивейшей женщиной" (Косвен 1947 N2 с46). Адам Бременский (11в): "У восточного берега Балтийского моря обитают амазонки. Некоторые говорят, что они беременеют, выпив воды, некоторые — от купцов и пленных, некоторые — от встречающихся там чудовищ, и мы полагаем, что это наиболее вероятно" (там же). Скандинавские мореходы северо-восточнее Гренландии якобы обнаружили страну девственниц, беременеющих от питья воды (Хеннинг 1961 с462). Византийский писатель Цец приводит эпитет царицы амазонок Ипполиты — Нептунида, "от которой все амазонки называются нептунидами" (Лат. 1947 N3 с184). Возможно существовала версия, согласно которой отцом амазонок был не Арес, а Нептун, он же был их мужем (отцом следующего поколения). Тогда беременность от выпитой воды становится легко объяснимой. Мифы о способности женщин-мужеубийц зачинать от воды или ветра распространены по всей восточной Азии. В древнекитайском "Каталоге гор и морей" сообщается: "Страна женщин находится к северу от страны Усянь. Там женщины живут парами около воды". Более поздний комментатор добавляет: "Там есть Желтый пруд, женщины заходят в него купаться. Когда они выходят, оказываются беременными. Если у них рождается мальчик, через три года его убивают" (Юань Ке 1997 с207, 337)

Древние и средневековые схолиасты к Гомеру сообщали, что "амазонки не употребляли в пищу хлеба, но змей, скорпионов, черепах и ящериц"(Лат. 1947 N1 c282, 287; 1948 N3 с314). Арабский источник повествует, о женщинах, беременеющих от ветра и питающихся золотом (Косвен 1947 N2 с52).

"Языком ритуала нередко говорится о какой-то особой, спецефической связи женщин с духами, со сферой сакрального, с потусторонним миром. <...> Одним из самых таинственных событий являлось зарождение новой жизни. <...> Соответственно возникала мысль и об особом отношении женщин к миру предков" (Березкин 1987 с100). Интересны в этом отношении представления яноама — считается, что душа мужчины находится в его теле; иначе обстоит дело с душами женщин — они живут своей особой жизнью, образуя племя амазонок[10];одновременно душа женщины это водяное животное — выдра. (там же с101).

В древнем Китае эти оппозиции объединялись понятиями янь и инь: "Все легкое в хаосе, все чистое (янь) поднялось наверх и образовало небо; все мутное, тяжелое (инь) спустилось вниз и образовало землю" (Васильев 1970 с239). "Когда оппозиции полов выражаются в религиозном контексте, речь идет не столько о оппозиции сакрального-профанного, сколько о противостоянии двух типов сакральности, один из которых является исключительной принадлежностью мужчин, а другой — женщин <…> Например, у Малекула слово "илео" означает сакральность, спецефическую для мужчин; однако его антоним "ига" — не означает профанного, но описывает другую форму сакрального, составляющую исключительно принадлежность женщин. Мужчины старательно избегают предметов, наделенных "ига", поскольку эти предметы парализуют и даже уничтожают его запас "илео" (Элиаде 1987 с206).

Положение полов в первобытной общине зависело не только от физиологических причин, но и маркировалось культурой. Например, в Австралии корзины обычно изготовлялись женщинами, но у некоторых племен этим делом занимались исключительно мужчины (Бутинов 1960 с123), в Папуа у одних племен женщина вырубает куски съедобной сердцевины из саговой пальмы, а мужчина промывает их, у других вырубка была мужским занятием, а промывка — женским (Бахта 1968 с279) . За ношение мужской одежды женщин сжигала инквизиция еще в средние века. Жизненность подобного рода архетипов подтверждается современным феминистским движением и существованием электората "партии" под названием "Женщины России"[11].

Страбон, считавший рассказы об амазонках "чудесными и невероятными", упоминает остров, лежащий напротив устья реки Лигер на нем жили женщины, посвященные Дионису. Ни один мужчина не мог попасть на этот остров, но женщины переправлялись на материк для общения с мужчинами, после чего возвращались обратно (IV. 4.6). Возможно это описание касается храмовых проституток — жриц Диониса, но возможно, что оно относится к менадам (безумствующим), вакханкам. Следуя толпами за Дионисом, полуобнаженные, покрытые звериными шкурами, они сокрушают все на своем пути, растерзывают попавшихся на пути животных и мужчин, вовлекают в свою толпу женщин, приобщая их к служению Дионису — богу вина и производительных сил природы. [12] Основатель культа Диониса Орфей был растерзан толпой вакханок (МНМ). Между учредительством дионисийских мистерий Орфеем и его гибелью от рук их участниц — менад противоречия нет.

Интересно отметить, что агрессивность амазонок и соответствующих им мифологических персонажей проявляется только в случае массового их действия. Когда Геракл, посланный за волшебным поясом предводительницы амазонок Ипполиты, встречается с ней, Ипполита соглашается этот пояс отдать ему, однако тут вмешиваются ее подруги и нападают на Геракла. Антиопа любит Тесея. Вождь гии-риномо спасает индейца от своих соплеменниц. Подобные примеры можно приводить и далее.

Страх перед такими эксцессами с одной стороны порождал мужские союзы, в которые, до их политизации, входили все инициированные мужчины социума, запугивавшие женщин страшными масками и необычными звуками. Миклухо-Маклай предельно упрощает проблему, когда пишет: "На празднике главное — еда; чтобы отделаться от надоедливых женщин и детей, которые бы потребовали тоже свою долю и, чтобы есть и пить без стеснений, мужчины используют музыкальные инструменты как средство устрашения, и женщины привыкли верить в их дурное действие" (Микл. Маклай 1993 т3 с83).

С другой стороны этот же страх порождал представления о женщинах мужеубийцах[13]. Русалки не случайно защекотывали до смерти парней, попавших им в руки — они приобщали их к своему состоянию, вызывая истерический смех.

"Неудовлетворенность, чувство напрасно потраченной жизни, а главное эротические затруднения (в более широком смысле) вызывают вспышки неврозов и взрывы психозов. Испуг, гнев или отчаяние могут вызвать у психопатов возбуждение с слепой яростью <...> Энергичные больные могут сообщить свой бред живущим с ними здоровым на вид лицам (индуцированное помешательство). Существуют всевозможные переходы индуцированного помешательства вплоть до нервных и психических эпидемий, могущих увлечь за собой и людей совершенно нормального склада "(Bleuler 1920 с163). В некоторых мифах причиной нападения на мужчин является испуг — например нападение амазонок на Геракла. Гораздо чаще — неудовлетворенная сексуальность. Выше я упоминал "лемносскую" и "савроматскую" версии мужеубийства.

В арабской "Книге чудес Индии" (X в.) говорится о купеческом корабле выброшенном на неизвестный остров. Когда моряки оказались на суше, из глубины острова вышли толпы женщин. Они утащили мужчин в горы и заставили их служить их удовольствиям, причем на одного мужчину приходилось тысяча женщин. Все мужчины умерли один за другим от изнурения. Остался в живых только один испанец, которого похитила одна женщина. Он посещал ее ночью, днем же она его прятала. Моряк добыл лодку, а женщина указала ему россыпи золота. Они уплыли с этого острова вдвоем. (Косвен 1947 N3 с53).

Этнограф Малиновский записал подобную историю на Тробрианских о-вах: "Мореходов, попавших на остров женщин, они насилуют до смерти. Если у них рождаются мальчики, то они не достигают зрелого возраста, т. к. женщины замучивают их своей любовью". (там же с59).

Конечно в реальности эта "ненависть к мужам" была институционализирована, обряды нападения на мужчин были приурочены к определенным событиям или праздникам, а степень агрессивности ограничена.

Семенов (там же с39) упоминает о вовсе не институционализированных нападениях женщин на зазевавшихся охранников в ГУЛАГЕ. Подобные истории я слышал и сам. Мужчинам для сохранения эрекции перетягивали член тесьмой; случалось, что после таких эксцессов некоторые умирали.

В России еще в начале этого века в случае эпизоотий или эпидемий практиковался обряд опахивания, который очевидцы сравнивали с древними вакханалиями. Ночью, предупредив соседей, чтобы они не выходили на улицу, деревенские женщины приступали к обряду. В обряде участвовали женщины, одетые только в исподние рубашки или нагие. Некоторые из них впрягались в соху, остальные сопровождали их с шумом, стуком, грязной бранью, угрозами и заклинаниями. Сохой следовало провести борозду вокруг деревни. Иногда процессия включала в себя голую женщину верхом на помеле. Встречных, особенно мужчин оскорбляли, избивали, иногда до смерти. Таким обрядом изгоняли из деревни болезнь. Эмоциональной основой подобного действа был страх (Померанцева 1982 и библиография к ст.). Коллективная истерия, принимавшая масштабы психических эпидемий, становилась детонатором многих еретических движений средневековья, немалую роль в них играли женщины, группировавшиеся вокруг очередного пророка. Некоторые важнейшие события нового времени начинались с женских бунтов. Вспомним поход возмущенных женщин на Версаль (1789 г.) и беспорядки женщин в очередях, предшествовавшие февральской революции в России. В 1992 г. на улицах российских городов появились взбудораженные женщины с кастрюлями, в которые за отсутствием кимвалов они и колотили. Нам повезло. В этом конкретном случае цепная реакция не началась (кроме других факторов сказался и возраст этих "амазонок").

Образ женщины в мифологии может восприниматься в трех ее ипостасях. В одном случае женщина в агрессивном экстазе — шаманка, охотница, воительница. В искусстве нового времени таковы "Марсельеза" Рюда, "Свобода на баррикадах" Делякруа, женщины-комиссары времен гражданской войны в советском искусстве. Следующий образ это женщина-мать. Наконец, наиболее развитые мифологические системы знают женщину-устроительницу. Это античная Афина, иудо-христианская София.

В развитых мифологиях присутствуют все три ипостаси женщины. В христианстве это Иродиады (в русском фольклоре сближавшиеся с лихорадками, см. Толстой 1995 с244), Богоматерь Мария и София. Обратим внимание на то, что и в этом случае "мать" и "устроительница" воспринимаются персонально и, в то же время, единичная Саломея в народном сознании превращается в некое множество "Иродиад"[14].

Амазонки демонстрируют уже совершившееся в сознании людей разделение функций, за ними была оставлена стихийная непредсказуемость, враждебная мировой гармонии (имя их матери говорит о неком синкретизме, сопутствовавшему генезису их образа). Впрочем традиция (очевидно позднейшая) подчеркивала незаконность их рождения, от собственного отца. Победы мужчин над амазонками связаны вовсе не с крушением матриархата. Партнеры таких богинь, как Кибелла, находились в подчиненном положении сына, брата или жреца (Горан там же). Постепенно на первый план выходят боги-мужчины, и это сказалось на мифологии. Из этого нельзя делать прямых исторических выводов, т. к. исторические процессы (бытие) отнюдь не однозначно связаны с сознанием, а, следовательно, и с религиозными представлениями.

Изучение мифологии может иметь несколько аспектов. Один из них был сформулирован очень давно: "Познай самого себя". Мифы не возникают из ничего и не исчезают в никуда. Конкретный факт, событие или социальный институт могут стать одной из причин возникновения какого-либо рассказа. Но миф может передаваться из поколения в поколение, его будут помнить и им интересоваться только если он (как и любая другая система символов) будет удовлетворять некой психологической потребности рассказчиков и слушателей. Эта потребность не сводима к условиям существования. В какой-то степени она определяется нашими инстинктами, заложенными в генотипе, еще в большей степени культурой. Архетипы имеют огромную инерцию и никто из нас не свободен от них.

[1] Знаменательно примечание, сделанное к этой главе в русском издании 1985г. "Судебная практика, описанная у зуньи, находит разительные психологические параллели в средневековых процессах ведьм и их аналогах более позднего времени". Архаичные колдуны и ведьмы воскресли в ХХ веке под именем "врагов народа", чье "вредительство", мотивируемое "ненавистью к мировому пролетариату" было несомненно для тысяч и тысяч современников. (Не случайно В.Я.Пропп одну из категорий сказочных персонажей наименовал "вредители").

[2] "Никто еще не выступал с гипотезой, по которой в мифах якобы сохранилась память о времени, когда животные умели пользоваться огнем, а законы всемирного тяготения отличались от современных. Но коль скоро речь заходила об описываемых в мифах явлениях общественной жизни, ученые не раз теряли осторожность и склонны были увидеть в текстах какое-то зерно истины. <...> В отечественной этнографии гипотеза о матриархате продержалась довольно долго <...> Хотелось бы подчеркнуть, что мифы индейцев о свержении власти женщин недопустимо использовать для ее обоснования"(Березкин 1987c90) Даже матрилинейный род, действительно обнаруженный этнографами, использовался в идеологических целях. "Материнско-родовая теория <...> перенесла материнский род из неолита, где он реально существовал, в верхний палеолит. <...> Так возник тезис о первичном и даже универсальном материнском роде в верхнем палеолите. Трудно даже понять, как мог этот недоказуемый тезис подняться до общепринятой теории, занявшей в науке о первобытности на длительный срок монопольное положение. Видимо здесь не обошлось без влияния факторов, лежащих за пределами науки"(Бутинов 1968 с123).

[3] Вероятнее всего В.В.Богданов записал "испорченную" версию Геродота, но в почти современном пересказе она выглядит гораздо архаичнее, нежели у античного автора.

[4] Античный автор: "В Скифии родятся женщины, называемые "битиями". Они имеют в глазах двойной зрачок и губят взглядом, если посмотрят в гневе" (Лат. 1948 N4).

[5] Зловоние один из признаков царства смерти. С Лемносом связан и миф о Филоктете, одном из ахейцев, отправившихся в Трою. Недалеко от Лемноса его ужалила змея. Рана оказалась неизлечимой; она издавала отвратительный запах, который войско не в состоянии было вынести, поэтому Филоктета высадили на Лемносе. (Апполодор Э 3, 27). Можно предположить, что такой связью с отвратительным запахом Лемнос обязан вулканическим испарениям. Возможно, на нем помещался один из входов в нижний мир.

[6] Гармония и ее муж в конце жизни превратились в драконов. (Апполодор 5. 4), согласно другой версии они превратились во львов (Гигин Мифы изд. Спб 1997 прим. к N6).

[7] Существовало предание, что Ахилл после смерти сочетался с Ифигенией, жрицей Артемиды (Лат. 1947 N3 с303). В мире живых жрицы этой богини должны были избегать мужчин и были им враждебны.

[8] В ирландской мифологии одноногость и одноглазость являлась отличительным свойством фоморов, связанных с нижним миром и соответственно с волшебными островами, о которых говорилось выше. (Предания 1991 с276).

[9] На Лемносе обитали кабиры — дети Гефеста, хтонические божества. Аналогичные им дактили, которым приписывалось открытие обработки железа, были связаны с Малой Азией. Там же, за Термодонтом, "где амазонки живут, а дальше трудятся тяжко мужи халибы <...>, заняты делом железным"(Ап. Род, 2, 373). Для нашей темы значимо и само рождение Гефеста: "поссорилась Гера с супругом и, не познавши любовный объятий, родила Гефеста" (Гесиод. Теогония 927). Гефест же изготовил зловещий подарок для Гармонии, матери амазонок.

[10] "Мудрецы, которые были до нас, назвали душу женским именем. И действительно, она женщина по своей природе, имеющая даже свое чрево" (Гностический текст "Толкование о душе" "Звезда волхвов").

[11] Сказка рассказанная женщиной-киргизкой: Очень давно был город женщин, который стоял на высоких столбах. Из ста рождавшихся мальчиков слепая женщина выбирала одного, остальных убивали. Оставленные мальчики были рабами, они же продолжали род. В городе царили порядок и справедливость. Но однажды царице удалось оставить своего сына. Он то и стал великим Искандером. С тех пор началось царство мужчин. Но однажды "прилетит женщина с далекого севера; волоса как снег белые, глаза как море синие, груди как горы льдом покрытые и польется молоко-благодать на наши головы женские"(Каразин 1875 с290).

[12] Сестры Семелы, матери Диониса, после кровавой вакханалии сами превратились в леопардов. (Гигин. изд. Спб1997 прим. к N184) Т.е. озверели, здесь имеет место реализация метафоры (см. Голосовкер 1987 с36). Отметим, что Семела и ее сестры — сестры амазонок по матери. Ипполит построил храм Артемиды Ликийской (волчьей), "такое прозвище существовало у амазонок, от которых он происходил по матери" (Павсаний 2. 31. 4).

[13] Насколько проблема женского бунта волновала людей античности видно хотя бы из перечня сценических произведений, ей посвященных. На тему женского бунта писал Аристофан ("Женщины в народном собрании", "Лисистрата"), он же писал о лемносянках, Данаидах. О лемносянках также писали Эсхил и Софокл, о вакханках — Эврипид, Эсхил, Ликофон. На эти же темы писали и другие драматурги и комедиографы.

[14] В русских былинах у князя Владимира очень часто пируют "поленицы, девицы удалые" ;сказительница так поясняет это слово: "Поленичи удалы это были воины-женщины, богатырского роду, воинству ученые" (Былины Севера т2 N110, М/Л 1951), В былинах о Дунае поленницей выступает его жена; и Дунай и поленница превращаются в реки. В сказке Афанасьева (N173) "девица , которой с рук и с ног вода течет: кто этой воды изопьет на тридцать лет моложе станет (вариант — хозяйка молодильных яблок) выезжает со своим войском в зеленые луга тешиться — все войско из одних девиц набрано". Наконец, с Китежем и оз. Светлояром связана некая девка-Турка, хозяйка зверей и предводительница женского войска (Град Китеж. Горький 1985); можно предположить, что со Светлояром было связано представление о входе в нижний мир. (См. Комарович "Китежская легенда" М. 1936; Блинкова и др. Сов. этногр. N4, 1973). Тема полениц в русском фольклоре требует дальнейшего исследования.

Березкин Ю.Е. Голос дьявола среди снегов и джунглей. Л. 1987.

Золотарев А.М. Родовой строй и первобытная мифология. М. 1964.

Каталог гор и морей. М. 1977.

Миклухо-Маклай Собрание сочинений т.3 М. 1993.

Пе-ъ. Очерк Катайго-Табасаранского окр. "Кавказ"12(24) февр. 1876. N13.