Рецензия на книгу

Гумилев Л.Н. "Этногенез и биосфера Земли".

(Все ссылки по изд.: Л.1990. Гидрометеоиздат).

Поменять терминологию легче, чем стиль мышления. Анкетные данные по-прежнему формируют отношение к тексту, хотя оценка этих данных существенно изменилась.

О сыне ТАКИХ родителей, человеке ТАКОЙ судьбы, докторе ТАКИХ наук говорить неприятные вещи не принято. И все-таки...

Я не специалист-этнограф и не ученый-историк. По образованию я инженер. Но поскольку в книге затрагиваются такие понятия как "энергия", "поля", "энтропия" оценить корректность их употребления и доказательность выводов, основанных на оперировании такими понятиями я сумею не хуже профессионалов-гуманитариев.

Впрочем некоторые экскурсы Л.Гумилева в историю настолько напоминают анекдотические ответы на экзаменах, известные из студенческого фольклора, что не надо быть специалистом, дабы увидеть их несерьезность.

* * *

"А жен эти люди [турки] покупали на невольничьих базарах. Там были полячки, украинки, немки, итальянки, грузинки, берберки, негритянки и т.д. Эти женщины в XVII-XVIII вв. были матерями и бабушками турецких воинов. Турки были этносом, но молодой солдат слушал команду по-турецки, беседовал с матерью по-польски, с бабушкой — по-итальянски, на базаре торговался по-гречески, стихи читал персидские, а молитвы арабские. Но он был османом, ибо вел себя как подобает осману, храброму и набожному воину ислама.

Эту этническую целостность развалили в ХIХ в. европейские ренегаты и обучавшиеся в Парижке младотурки. В ХХ в. Османская империя пала, и этнос рассыпался: люди вошли в состав других этносов. Новую Турцию подняли потомки сельджуков из глубин малой Азии, а остатки османов доживали свой век в переулках Стамбула (с. 53).

У меня, не специалиста-историка, возникает сразу же ряд вопросов:

1. Какой процент турок происходил от женщин, купленных на невольничьих рынках, и куда девались девочки родившиеся в турецких семьях?

2. Есть ли разница между этносом и империей? Входили ли албанцы, армяне, болгары, греки, сербы и т.п. в османский этнос?

3. Сельджуки появились на территории современной Турции в ХII в. и полностью смешались с тюркскими и нетюркскими народностями, составившими турецкий этнос. Как сумел автор выделить сельджуков в ХХ В.?

4. Достаточно ли было нескольких европейских ренегатов и обучавшихся в Париже офицеров, чтобы развалить этническую целостность [империю]. Почему европейцев стали призывать в Турцию, а турок обучать в Париже? Отчего гибли другие империи?

"В [уйгурских] оазисах караванщики отдыхали от тяжелых переходов через пустыню... В связи с этим у местных женщин весьма развилась первая древнейшая профессия, а мужья разрешали женам эти заработки, часть из которых шла в их карман... Этот обычай, правильнее сказать — элемент этнического поведения, оказался более стойким нежели язык, религия, политическое устройство и самоназвание (с. 68).

И опять у неспециалиста возникает вопросы: 1. На других караванных путях было так же или по-другому? 2. Как автору удалось "несмотря на смену языка, религии, политического устройства и самоназвания" проследить уровень проституции некоей [какой?] этнической общности?

3. Не составляют ли все нынешние проститутки [несмотря не различие языка и т.д.] так же некую этническую общность?

Очевидно местного населения там не было — ни геты, ни даки почему-то даже не упомянуты.

"Старославянский поцелуйный обряд трансформировался в России и в Польше в целование руки замужним дамам и сохранился у поместного дворянства, но исчез из быта других сословий" (с. 83).

В послепетровскую эпоху этот славянский обычай заимствовали французы.

"В верховьях Конго банту и пигмеи живут в симбиозе. Без помощи пигмеев негры не могут ходить по лесу, кроме как по тропинкам, а последние без прочистки быстро зарастают. Негр банту может заблудиться в лесу, как европеец, и погибнуть в в двадцати метрах от собственного дома" (с. 88).

Энциклопедический справочник "Африка", правда, утверждает, что банту, кроме подсечного земледелия и скотоводства, занимались еще охотой и бортничеством. Ну да "все врут календари!"

"Хунны заняли полосу Хуанхе, пасли там скот, китайцы заводили пашни, а их помеси, не имея навыков ни к скотоводству, ни к земледелию, хищнически обирали соседей и подданных" (с. 92).

Эту мысль гораздо раньше и лучше сформулировал Козьма Прутков:

"Иудеи ненавидели римлян за то, что те ели свинину" (с. 93).

"Продажа опиума и керосиновых ламп в Китае сделали его зависимым от Англии и Америки" (с. 325).

"Россию правильнее называть суперэтносом, ибо Москва объединила вокруг себя много этносов, не прибегая к завоеваниям"(с.345).

* * *

Не меньшее могут вызвать и экскурсы автора в философию. "Сделаем небольшой экскурс в гносеологию. Спросим себя: что доступно непосредственному наблюдению. Оказывается это не предмет, а границы предметов... Историю, как цепочку событий мы наблюдаем постоянно. Следовательно, история это граница... к счастью мы знаем чего — социальной формы материи и четырех природных. А раз так, то наряду с социосферой и порожденной ею техносферой есть некая живая сущность, находящаяся не только вокруг людей, но и в них самих" (с. 39).

Даже, если допустить, что непосредственному наблюдению доступны только границы предметов [утверждение весьма сомнительное], то отсюда вовсе не следует, что история есть граница, ибо ее мы непосредственно не наблюдаем. "Наблюдаем" мы отдельные события, но вовсе не в том смысле, в каком автор говорит о наблюдаемости предметов; но и из того, что "история есть граница" не следует, что "есть некая живая сущность". Кстати, что это такое, "четыре природных формы материи"? Алхимические первоэлементы? Агрегатные состояния вещества? Очевидно именно последние, т.к далее автор сообщает: "В природе состояний четыре: твердое, жидкое, газообразное и плазменное. Переход молекулы косного вещества из одного состояния в другое требует дополнительной затраты энергии, равной скрытой теплоте плавления или парообразования. Этот переход происходит небольшим рывком, причем процесс обратим. В живом веществе биосферы такой переход связан с гибелью организма и необратим" (с. 91). Разнообразие природных явлений не сводится к четырем агрегатным фазовым переходам или состояниям, не все переходы в неживой природе обратимы. К анализу социосферы это никакого отношения не имеет.

"Природу и культуру губят свободное общение и свободная любовь! Вывод неожиданный и пугающий, но это перефразировка второго закона Ньютона: что выигрывается в общественной свободе, то теряется в контакте с природой, точнее с географической средой и собственной физиологией, ибо природа находится и внутри наших тел (с. 91).

Второй закон Ньютона [скорость тела изменяется пропорционально действующей на него силе] здесь совершенно не при чем. Автор очевидно имел ввиду принцип действия простых механизмов в формулировке школьного учебника для 5-го класса: "что выигрывается в силе, то проигрывается в расстоянии". На основании этого принципа, однако, нельзя утверждать, что чем выше человек, тем ниже у него температура.

* * *

Теперь я обращаюсь к столь часто употребляемому в рецензируемой книге слову "энергия". "Разумеется необходимую для жизнедеятельности энергию организм получает не только путем питания, которое поддерживает температуру и восстанавливает отмирающие клетки. Ведь и дыхание, т.е, окислительные процессы в легких не менее необходимы для организма" (с. 320).

Автору, который слово "биосфера" выносит в заголовок книги, не мешало бы знать, что питание и окисление продуктов питания это один энергетический процесс, что окислительные процессы происходят отнюдь не в легких, что энергия этих окислительных процессов используется организмом не только для поддержания температуры тела. Все это можно было прочесть в учебнике анатомии для 8-го класса.

Но ежели бы автор хорошо усвоил хотя бы школьный курс тех естественных наук, с помощью которых он пытается обосновать свою теорию, сама бы эта концепция не могла появиться.

За исключением первой фразы в этом высказывании все верно. Но первая фраза сомнительна, так как затрата энергии живым существом происходит не только в процессе этногенеза.

Между тем это не оговорка. "Таким образом реальную этническую целостность мы можем определить, как динамическую систему, включающую в себя не только людей, но и элементы ландшафта, культурную традицию и взаимоотношения с соседями. В такой системе первоначальный заряд энергии постоянно расходуется, а энтропия постоянно увеличивается" (с. 103).

В этом высказывании первая фраза правильна, но не нова, вторая же нова, но абсолютно неверна, если, конечно под энергией понимать то, что "измеряется килограммометрами и калориями.

Продолжу цитирование.

"К Х в. энергия арабо-мосульманского этноса иссякла"(с.117).

"Работа, выполняемая этническим коллективом, прямо пропорциональна уровню пассионарного напряжения" (с.273).

"Пассионарность — это врожденная способность организма абсорбировать энергию из окружающей среды и выдавать ее в виде работы" (с.319).

Энергию живые существа получают только в виде калорийной пищи, а зеленые растения в виде солнечного излучения. На вопрос каким образом "абсорбируют" ее гумилевские пассионарии ни физика, ни биология не отвечают. И почему в одном коллективе эта энергия расходуется на пьяные драки, а в другом на возведение мировых шедевров — тоже, а значит и апеллировать к ним бессмысленно.

Вообще автор "Этногенеза ..." весьма рискованно пользуется научной терминологией, причем вопросы терминологии подменяют вопросы онтологии.

"Если этносы процессы, то при столкновении двух несходных процессов возникает интерференция, нарушающая каждую из исходных частот" (с.91). Оказывается, что речь идет о колебательных процессах: "Этнических состояний нам известно два: гомеостатическое, где жизненный цикл повторяется в поколениях, и динамическое. Движение наблюдается в обоих случаях, но в первом его метафорически можно назвать вращательным, а во втором — колебательным" (с.251).

Метафорически женщину можно назвать "курицей", но ставить при этом вопрос о ее яйценоскости, мягко говоря, не корректно.

Вообще наука не запрещает пользоваться аналогиями, моделями и сопоставлениями, но в каждом конкретном случае тщательно оговаривается область соответствия изучаемого объекта и аналогичного или модели. Автор этого никогда не делает и, вероятнее всего, даже не подозревает о необходимости такого подхода.

От метафоры Гумилев переходит к анализу "ритмов этнических полей". Оговорив, что термины, употребляемые им "в деталях не совпадают с принятыми в смежных науках", автор тем не менее за доказательствами обращается к "смежным наукам" , приводит цитату о влиянии на организм акустических колебаний, объясняет, что "на организм влияют колебания активности органов...., обусловленные влиянием солнца, луны, геомагнитных колебаний", откуда-то берет, что "ныне установлено, что поля находятся в постоянном колебательном движении" и из всего этого делает вывод о функционировании особых "этнических полей": "Колебание этнического поля с той или иной частотой можно приравнять к ритму, интенсивность которого меняется в течении этногенеза... Это объяснение, если даже считать его не доказанным (индуктивно), подтверждается тем, что объясняет все известные факты, а это в естественных науках признается необходимым и достаточным" (сс.303,304).

Писателю даже неизвестно, что в естественных науках "объяснения всех известных фактов" отнюдь не достаточно для признания теории истинной. Естественные науки, как минимум, требуют предсказания неизвестных ранее фактов все известные факты отлично объясняет любая мифология.

"Предложенная интерпретация снимает сомнения по поводу первичности восприятия этноса. Поскольку в основе этнической общности лежит биофизическое явление, то считать его производным от социальных, экологических, лингвистических, идеологических и т.п. факторов — нелепо" (с.305).

* * *

Итак методика доказательств сводится к следующему:

а) Постулируется существование некоего гипотетического поля.

б) На этом основании отметаются все другие способы объяснения исследуемого явления.

в) Поскольку все другие способы отвергнуты, предложенный автором оказывается единственным.

г) Единственный способ, естественно, не требует доказательства.

Необходимо автору, например, доказать всю пагубность ассимиляции — пожалуйста: "Ассимиляция чаще всего осуществляется методами не столь кровавыми, сколь обидными. Объекту ассимиляции предоставлена альтернатива: потерять совесть или жизнь". Как это положение, декларируемое на с. 88, можно увязать с примером на с. 108: "Карел из тверской губернии в своей деревне называл себя карелом, а приехав учиться в Москву,- русским, потому, что в деревне противопоставление карелов русским имело значение, а в городе не имело, так как различия в быту и культуре столь ничтожны, что скрадываются"? [Причем тут быт и культура, ежели в основе этнической общности лежат биофизические явления? В.Р.].

А кем будут чувствовать себя дети и внуки этого карела? Да еще при том, что он женится на русской, башкирке или, не дай Бог, еврейке? На этот счет у Гумилева ответ тоже имеется: "Метисация наблюдается очень часто, но потомство от экзогамных браков либо гибнет в третьем-четвертом поколении, либо распадается на отцовскую и материнскую линии" (с. 88). [Генеалогия Аннибалов-Пушкиных отличное тому подтверждение. В.Р.]

Впрочем сам Гумилев на с. 146 утверждает, что "этносы всегда возникают из контактов" и приводит тому множество примеров, поэтому на с. 148 он дезавуирует свое же утверждение, заявляя, что вымирание и расщепление метисных линий, характерное для животных, на человека, как правило, не распространяется.

* * *

Для компановки поистине огромного числа исторических баек, безапелляционных заявлений, зачастую противоречащих одно другому, сенсационных выводов и фантастических утверждений автор применяет не такое уж большое количество приемов.

Демонстрация читателю своей эрудированности с помощью длинных цепочек географических и этнографических названий.

Обращение к точным и естественным наукам ("Пассионарность — это способность и стремление к изменению окружения или, переводя на язык физики, — стремление к нарушению инерции агрегатного состояния среды" (с. 256). Последняя часть фразы на языке физики является бессмысленной тарабарщиной, в чем может убедиться каждый, кто не поленится открыть соответствующий словарь.

Абсолютно все имена собственные, в том числе и имя автора, условны, все это настолько общеизвестно, что спорить бессмысленно.

Из приведенного мною анализа, как научного уровня книги, так и методики доказательств нетрудно убедиться в том, что если бы книга попала в редакцию без имени автора, ее безусловно восприняли бы как сочинение графомана.

* * *

Теперь имеет смысл от формального анализа способа изложения и доказательства "теории" перейти к самой ее сути. "Этнос — феномен биосферы, или системная целостность дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии живого вещества, в согласии с принципом второго начала термодинамики, что подтверждается диахронной хронологией исторических событий"(с.15).

Мир, в принципе, непрерывен, но для того, чтобы в нем можно было ориентироваться, мы накладываем на него дискретную сетку координат. На карте отдельные поселения дискретны, хотя в натуре они связаны и общими угодьями, и дорогами, и реками, и связями, родственными, дружескими, профессиональными; произносимые звуки в значительной степени непрерывны, в отличии от записанных букв; атомы и молекулы в веществе дискретны только в весьма условном приближении. Для Гумилева же "дискретность" не методологическая, а онтологическая, вернее даже ценностная, категория, не случайно антропосфера определяется им только как "биомасса всех человеческих организмов" (с.135). Не случайно он берется доказывать, что ассимиляция и метисация крайне опасны для человечества.

Неологизм "геобиохимическая энергия" лежит целиком на совести автора рецензируемой книги, если это словосочетание и может иметь какой-нибудь смысл, то только при описании жизнедеятельности простейших микроорганизмов. Зато в философии Гумилева это понятие несет очень важную нагрузку — оно символизирует неразрывную и ни чем не опосредованную связь биологии человека и территории.

"Суперэтническая система тесно связана с природой своего региона. Ее звенья и подсистемы этносы и субэтносы — обретают для себя экологическую нишу. Это дает им всем возможность снизить до минимума борьбу за существование и обрести возможность координации, что, в свою очередь, облегчает образование общественных форм. Кровь и при этой ситуации льется, но не очень, и жить можно. Но если в эту систему вторгается новая чужая этническая целостность, то она, не находя для себя экологической ниши, вынуждена жить не за счет ландшафта, а за счет его обитателей" (с.313).

Гумилев упорно путает понятия "суперэтнос" и "империя". "Экологическая ниша", предоставленная монголами русским,

Как бы не возражал автор против ассимиляции и метисации, но поскольку в настоящее время хорошо известно, что "чистопородных" этносов, произошедших от единственной пары нет, и, что любой этнос в обозримом прошлом подвергался метисации и кого-либо ассимилировал, ему приходится вносить в свою теорию поправки — оказывается бывают метисации (или ассимиляции) "правильные" и "неправильные".

"Если сосуществуют два или более слабопассионарных этноса, то они находятся в модус вивенди и не подавляют друг друга. Если они сильно и равно пассионарны, то происходит метисация, причем наложение ритмов деформирует стереотип поведения и делает его выгодным для индивида в ущерб коллективу, обычно такие коллективы подвержены аннигиляции, ибо каждый стремиться за счет других.[Точка зрения вполне большевистская! В.Р.] Но, если при наличии метисации происходит пассионарный толчок, то повышенная лабильность мутировавших популяций позволяет возникнуть новому стереотипу поведения, новой структуре, и, следовательно, новым вариантам общественно-политических институтов, иными словами, новому этносу" (с.316). Откуда берутся "сильно пассионарные" этносы в отсутствии "пассионарного толчка" автор не объясняет.

В следующей главе "Природа пассионарности" он утверждает, что причиной пассионарности становятся пассионарные толчки, связанные с воздействием,на те или иные районы Земли космического излучения. Не понятно, почему же в одних случаях метисация приводит к столь печальным, а в других к столь благожелательным последствиям — это никак не доказывается.

"Можно бы просто отмахнуться от ответа на вопрос о происхождении мутаций и причинах мутагенеза. Сами биологи на этот вопрос ответа не дают, справедливо ссылаясь на то, что данные, получаемые ими в эксперименте, т.е. артефакт, и механическое перенесение закономерностей, прослеженных в лаборатории, на то, что мы видим в природе, неоправданы. Но наука этнология располагает абсолютной хронологией, а с помощью такого инструмента можно достичь некоторых полезных результатов" (с.321). "Причинами толчков могут быть только мутации, вернее микромутации [что это такое? В.Р.], отражающиеся на стереотипе поведения, но редко влияющие на фенотип". Могут быть, но ведь могут и не быть.

Как явствует из рассуждений Гумилева, пассионарии действуют в ущерб своей собственной безопасности и гибнут первыми, как же будет действовать отбор? "Дело в том, что пассионарий прежде, чем погибнуть на войне, успевал рассеять свой генофонд путем случайных связей. Жажда деятельности, толкавшая юношу в кровавую сечу, вызывала в его сверстницах восторг, который они выражали способом для них доступным" (с.294). Это заявление становится особенно пикантным, если сопоставить его с примером пассионарности, приведенном автором на с. 97: "Такими же были богатыри-монахи Ослябя и Пересвет, погибшие на Куликовом поле".

Даже в качестве метафоры приведенный пример никуда не годится — винегрет тоже возникает в результате смешения нескольких субстратов.

Рассуждение о космическом луче (по Гумилеву таинственное космическое излучение создает некое единство биохимии индивидуума, этнического энергетического поля, и ландшафта) автор подкрепляет картой схемой (с.342), на которой нанесены следы космических лучей импульсов.

Прослеживая путь космического луча, Гумилев приводит ряд событий, вызванных, по его теории, этим лучом. В один ряд попадают и дворцовые перевороты, и войны, и сложение империй, и их распады и возникновение религий, и распространение каких либо религий на новые территории (с.343) и все это плюс-минус 50 лет, т.е. в течении века. На расстоянии в 10 тысяч километров отмечаются пять-семь событий, хотя если такой луч действительно имел бы место, последствия бы сказывались на всем протяжении его следа. При таком подходе любая, случайно проведенная на карту линия, должна дать тот же результат.

* * *

Стоило ли затрачивать столько усилий на анализ явной бессмыслицы? На мой взгляд стоило, ибо идеи, проповедуемые автором вовсе не безобидны, а его имя и наукообразный камуфляж могут способствовать тому, что эти идеи будут восприняты всерьез достаточно широким кругом читателей.

"Обычно вновь возникающая этическая система бывает склонна к агрессии, жертвами которой становятся соседи. Если они сильны, система разбивается об их сопротивление, если слабы — система торжествует и процесс этногенеза идет быстро. Но именно здесь таится опасность, не столько для особей нового типа, сколько для принципа, приводящего их к победе над соплеменниками и соседями. Точнее, сама победа и является наибольшей угрозой. Как только большая часть задач решена, долг начинает тяготить людей, и на место прежнего принципа [кастово-сословной предопределенности] выступает новый: "Будь самим собой" (с.363).

Характерна авторская оговорка — слово "особь" в русском языке никогда не прилагается к человеку, для этого существуют выражения "индивид", "личность", "лицо". Такая оговорка понятна из общего отношения Гумилева к личностному началу в человеке.

На последних страницах его книги "Этногенез ..." наконец-то появляется и адская бездна, и сам Сатана . Исчезновение какого-либо этноса автор называет "аннигиляцией", та в свою очередь трактуется как вакуум, вакуум — "бездна", которая суть "врата ада"(с.457).

К чести Шарля Фурье следует сказать, что он никогда не призывал к насилию и не идеализировал силу — он обращался к разуму человечества.

Чего нельзя сказать о нашем современнике Льве Гумилеве. Его книга так и брызжет агрессивностью. Восторг автора вызывают воины Пророка, турецкие янычары, орды Чингизхана. Он оправдывает войны Алой и Белой Розы в Англии, бургундцев и арманьяков во Франции, гвельфов и гиббелинов в Италии. "Эти усобицы поддерживают целостность этнической системы лучше, нежели апатия населения — хотя тогда жить легко, этносы распадаются и исчезают как целостности" (с.106). С неприязнью пишет он о том времени "когда католики и протестанты перестали различать [убивать В.Р.] друг друга, и это было высшим проявлением равнодушия" (с.366). Даже для учреждения, "о котором ничего хорошего не скажешь" — инквизиции, Гумилев находит оправдание: "инквизиция была создана для обороны, а не для нападения" (с.396).

Если отрешиться от псевдофизических, псевдобиологических и псевдоисторических аргументов, перед нами предстает известный миф "Кровь и Земля", повествующий о мистической связи "жизненной силы" человека с духом его предков и территории проживания его племени. Миф этот в ХХ веке был уже модифицирован фашистами и национал-социалистами, с той только разницей, что "сверхчеловекам" ("пассионариям") оказывался дозволенным и захват чужих территорий с целью образования империй (суперэтносов).

Наука, является такой областью человеческой интеллектуальной деятельности, в которой все положения поддаются верификации, т.е. проверке. Технология, созданная на основе науки, уже давно успела доказать свои возможности и значение. Поэтому, начиная с ХIХ века мракобесие, а зачастую и просто мошенничество, начинает рядиться в одежды науки — пользоваться научной терминологией. Мифы начинают принимать наукообразную форму, т.к. это повышает их убедительность, как для адептов, так и для самих "пророков". Наукообразное изложение создает у тех и у других возможность верификации и практического применения.

Совершено очевидно, что практическая реализация мифа невозможна, а ее попытки стоят человечеству реки крови.

В период распада СССР некоторые составляющие его этносы, не без влияния идеологов часть которых, но далеко не все, имела и корыстные побуждения, вспомнили миф о "Крови и Земле". Для этого не нужно было знакомиться с книгой Гумилева.

Но несколько лет назад в прессе появились сообщения о том, что во время перестройки с его рукописи, находившейся тогда в спецхране, были сняты копии для руководства страны. В те годы это руководство осуществляло еще Политбюро ЦК КПСС. И биографические данные автора, и тот факт, что он никогда не проявлял сервилизма, могли сделать его труд достаточно убедительным для тех, кто уже забыл школьные курсы физики и биологии, был слабо компетентен в истории и представлял философию только в виде набора цитат.

Тогда кровь пролилась и в Вильнюсе, и в Тбилисси, и в Баку. Действия и бездействия тех, кто в то время отвечал за внутреннюю политику в Союзе, помимо всего прочего, могли определяться и влиянием идей Гумилева. Если это подтвердится — значит и на нем лежит вина в том, что события стали развиваться так, а не иначе.

Кончая обозрение книги "Этногенез и биосфера земли" хочу отметить, что, несмотря на все, слова "пассионарность", "пассионарий", "пассионарный" очевидно останутся в русском языке и не только в публицистической, но и научной лексике.

Эти слова гораздо удачнее и шире профессионального термина психологии "надситуативная активность" (см. "активность надситуативная" — "Психология" (словарь). М. 1990). Действительно многие люди не могут уложится в предложенные им обществом рамки, они либо становятся делинквентами, либо выбирают профессии или увлечения, связанные с риском. Иногда влияние таких людей в обществе резко возрастает и тогда пассионарным становится все общество.

Возможна ли биологическая (генетическая) основа пассионарности? Безусловно возможна. Но совершенно очевидно, что огромную роль в этом играют и социальные условия.

Возможно ли влияние внеземных факторов, на массовую пассионарность? Возможна. Гумилев в своей книге не ссылается на работы А.Л.Чижевского, хотя его влияние в ней явно чувствуется. Но солнечная активность может с одинаковым успехом провоцировать как революционные восстания, так и вспышки хулиганской активности футбольных фанатов, в зависимости от конкретных земных факторов.

И до Гумилева было известно, что бывают периоды, во время которых в тех или иных регионах Земли люди ведут себя иначе, чем обычно, когда меняются системы ценностей, пересматриваются правила поведения, возникают новые этносы, религии, идеологии.

Ответы на вопрос — почему это происходит нельзя получить, оперируя понятиями интерференция, аннигиляция и даже энергия, если понимать его в прямом физическом смысле. Для понимания такого рода процессов необходимо привлечение наук пользующихся понятиями: поведение, сознание, подсознание, информация, целеполагание, интересы — т.е. психологии (в том числе и социальной), социологии, истории (в том числе истории культуры) и пр., и пр.