Большой террор

Большой террор.

Кто там шагает правой?

Левой! Левой! Левой!

В. Маяковский.

Движенье направо

Начинается с левой ноги.

А. Галич.

Вступление. В предвоенной истории Советского Союза есть эпизоды, причины которых до сих пор кажутся таинственными. Одним из таких эпизодов является, так называемый, «Большой террор». Условием, сделавшим этот террор возможным, был приход к власти партии «нового типа». «Партии нового типа» появились не только в России.

«Утверждение Муссолини, выхваченное из работ Ленина, в известной мере имеет под собой основание. Этот элемент ликвидации всех норм внутрипартийной демократии, приспособление партии к формам диктатуры действительно придает ей некоторые новые черты» – говорил в 1935г. генсек компартии Италии П.Тольятти. Он, правда, пытался противопоставить партии диктатуры пролетариата партиям диктатуры буржуазии. Сам Муссолини (в молодости – социалист) заявлял, что, придя к власти, «мы будем иметь не партию, а государство, которое будет представлять не партию, а национальный коллектив, который будет включать всех, стоять над всеми и противостоять всем тем, кто покушается на его непререкаемый суверенитет». (1. с.52,79).

На самом деле тоталитарное государство представляло вовсе не интересы нации или хотя бы пролетариата, а интересы бесконтрольной бюрократии, возглавляемой харизматическим вождем. «Непререкаемый суверенитет» власти не может обойтись без террора, но «Большой террор» предстает как некое исключение.

Все тоталитарные режимы предполагали внешнюю экспансию с той только разницей, что российские коммунисты на первых порах надеялись на экспансию идеологическую. По этому поводу Бердяев писал: «произошло изумительное в судьбе русского народа событие. Вместо Третьего Рима, в России удалось осуществить Третий Интернационал и на Третий Интернационал перешли многие черты Третьего Рима» (2. с.118).

Фашисты же и в теории, и на практике делали откровенную ставку на экспансию военную. Эти режимы отличались и тем, что обещали благоденствие – фашисты – только своему народу, коммунисты – всему человечеству. Надо сказать, что значительная часть партийной бюрократии и там и здесь искренне веря в эти обещания, ухитрялись совмещать эту веру с собственными властными амбициями.

Гитлер тоже уничтожил своего соперника Рема и несколько сот его приспешников, но террора такого масштаба против членов собственной партии ни один фашистский лидер не проводил.

Для того чтобы в принципе возможное («Большой террор») стало действительным нужны были дополнительные факторы.

Предыстория вопроса.

Большевизм породила Первая мировая война. Октябрьская революция породила фашизм. За пять лет советской власти успехи российских большевиков начали вызывать «сомнения». Гражданская война, красный террор, разруха экономики. Фашизм порожден страхом перед коммунизмом. Через пять лет после «победы Октября» в Италии пришел к власти фашизм. Конечно, прежде всего, коммунизма боялись привилегированные слои, но и не только они. Фашистские партии рекрутировались из рабочих и крестьян в той же мере, что и коммунистические.

Из воспоминаний адъютанта Гитлера фон Бюлова: «В 1933 г. Гитлер вышел из внутриполитической борьбы победителем коммунизма в Германии. Свою единственную жизненную задачу как канцлера Германского рейха он видел в уничтожении «еврейско-большевистской власти» в России. Там, на его взгляд, существовала единственная опасность для мирного будущего немецкого народа» (7. гл.II).

Мировая революция откладывалась на неопределенное время. В этих условиях Советский Союз должен был строить свою внешнюю политику иначе, чем в надежде на мировую революцию, как предполагалось ранее. Главный прорыв в этой политике был сделан в 1922 г. на переговорах с Германией в Рапалло. В то время и Германия и СССР были в положении стран-изгоев. На Германию, как на побежденное государство, победителями была возложена вся ответственность за прошлую войну. Что касается СССР, всех пугала фанатичная жестокость большевиков и экспансия, пока еще идеологическая.

Именно этим страхом можно объяснить и финансирование Гитлера как немецкими банкирами и промышленниками, так и зарубежными. Этим же можно объяснить и такие позорные акции демократических стран, как Мюнхенский договор.

Рапалльские соглашения позволили Германии обходить некоторые положения Версальского договора, в первую очередь по ограничению вооружений Рейхсвера. На территории СССР действовали немецкие летная и танковая школы, танковый полигон. Взамен Германия вынуждена была делиться некоторым технологическим и оперативным опытом. Союз поставлял Германии зерно, нефть, некоторые легирующие добавки. Германия расплачивалась продукцией тяжелой промышленности. Не изменилось положение и после прихода к власти Гитлера, правда военные школы и полигоны немцы с территории СССР убрали. Несмотря на всю антифашистскую идеологию, сотрудничество с Гитлером продолжалось.

Сталин и Гитлер. Гитлер был идеологом, верившим в то, что он проповедовал. Сталин был функционером-аппаратчиком, говорившим то, что ему было выгодно в данный момент.

Еще задолго до прихода к власти Гитлер писал в своей книге «Майн Кампф»: «Мы заканчиваем вечное движение германцев на юг и на запад Европы и обращаем взор к землям на востоке. Мы кончаем колониальную торговую политику и переходим к политике завоевания новых земель. И когда мы сегодня говорим о новой земле в Европе, то мы можем думать только о России и подвластных ей окраинах. Сама судьба как бы указала этот путь. Передав Россию власти большевизма, она отняла у русского народа интеллигенцию, которая до этого времени создавала и гарантировала его государственное состояние. Ибо организация русского государства не была результатом государственной деятельности славянства в России, а только блестящим примером государственно-творческой деятельности германского элемента среди нижестоящей расы» (цит. по 3.гл.1). Сталин был знаком с этим опусом. Но мало ли о чем можно говорить? Не собирался же он сам выполнять все свои обещания.

Летом 1933 года на даче под Москвой у давнего соратника Сталина, тогда секретаря Центрального исполнительного комитета СССР, Авеля Енукидзе были в гостях германский посол Дирксен, советник посольства фон Твардовски, замнаркома иностранных дел Крестинский и замнаркома иностранных дел Карахан. Согласно информации Дирксена, направленной в Берлин, Енукидзе говорил о том, что «руководящие деятели Советского Союза» проявляют «полное понимание развития дел в Германии… Им ясно, что после захвата власти «агитационный» и «государственный» элементы внутри партии постепенно размежуются. Постепенно сформируется «государственно-политическая линия». ). (Здесь и далее подчеркнуто мной. В.Р.).

Енукидзе высказался в том смысле, что «национал-социалистическая перестройка германского государства может иметь положительные последствия для германо-советских соглашений». Согласно изложению Дирксена (вероятно, точному), Енукидзе сказал, что «внутриполитическая унификация, видимо, служит гарантией того, что со стороны общественного мнения и большинства рейхстага (очевидно, имелась в виду ликвидация социал-демократической оппозиции, не говоря уже о коммунистах) больше не возникает препятствий для политики сближения интересов между обоими государствами. Касаясь связи между внутренней и внешней политикой (продолжает свой рассказ Дирксен), Енукидзе высказался в том смысле, что совершенно так же, как в Германии, и в СССР есть много людей, которые ставят на первый план партийно-политические цели и которых надо сдерживать с помощью государственно-политического мышления» (3.гл.4).

Из дневника советского полпреда в Берлине, человека, готовившего знаменитый пакт, Г.А. Астахова: «2 авг. 1939. Риббентроп Астахову: «Есть одно предварительное условие, которое мы считаем необходимой предпосылкой нормализации отношений, — это взаимное невмешательство во внутренние дела. Наши идеологии диаметрально противоположны. Никаких поблажек коммунизму в Германии мы не допустим. Но национал-социализм не есть экспортный товар, и мы далеки от мысли навязать его кому бы то ни было. Если в Вашей стране держатся такого же мнения, то дальнейшее сближение возможно».

«Скажите, г-н поверенный в делах, — внезапно изменив интонацию, обратился он ко мне как бы с неофициальным вопросом, — не кажется ли Вам, что национальный принцип в Вашей стране начинает преобладать над интернациональным? Это вопрос, который наиболее интересует фюрера».

Я ответил, что у нас то, что Риббентроп называет интернациональной идеологией, находится в полном соответствии с правильно понятыми национальными интересами страны, и не приходится говорить о вытеснении одного начала за счет другого. «Интернациональная» идеология помогла нам получить поддержку широких масс Европы и отбиться от иностранной интервенции, то есть способствовала осуществлению и здоровых национальных задач. Я привел еще ряд подобных примеров, которые Риббентроп выслушал с таким видом, как будто подобные вещи он слышит в первый раз». (3. гл.14). Правда, по возвращении в Москву Астахов был арестован, какие соображения руководили при этом Сталиным, мне неизвестно.

Безусловно, Сталин понимал, что коммунистический и фашистский режимы во многом сходны, и отличаются друг от друга в гораздо меньшей степени, чем тот и другой отличаются от демократических систем. Первоначально он рассматривал Гитлера как своего конкурента. Его точка зрения изменилась в процессе войны в Испании.

Советское вмешательство в гражданскую войну в Испании преследовало различные цели. Это была и конкурентная борьба за мировое влияние, и возможность провести испытание техники и обучение кадров в боевой обстановке.

Во-первых, Сталин испугался, что некий вариант социализма может быть создан вне его контроля и, чем черт не шутит, может оказаться гораздо привлекательнее. (По этой же причине вводили советские танки в Венгрию в 1956. и в Чехословакию в 1968 гг.).

Из этих соображений Сталину в Испании пришлось действовать на два фронта – против франкистов и против независимых от Москвы (т.е. от него) левых – поумовцев и анархистов (см. Дж. Оруэлл. «Прощай Каталония»). Если в борьбе с социал-демократами, эсерами, троцкистами и последователями иных «измов» была хоть какая-то, пусть и плохонькая, логика – «они де могли повести страну по неправильному пути», то здесь в Испании, уничтожение солдат дравшихся с фашистами, объяснить иначе нельзя никак.

Во-вторых… Поражение коммунистов в Финляндии, Австрии, Венгрии, Германии (1918 г) говорило о том, что мировая революция откладывается на неопределенное время.

В 1923 г. фашизм победил в Италии. В 1933 г. фашисты (нацисты) пришли к власти в Германии, в 1939 фашисткой режим победили в гражданской войне в Испании. Во многих других странах Европы начали возникать авторитарные режимы фашистского типа.

Поражение антифашистов послужило для Сталина очередным поводом изменить свою ориентацию. Сталинский политический цинизм, не исключал догматизма.

Решив, что «дорога истории» идет по другому пути, он решил пересесть на другой бронепоезд.

Любовь зла. 23 авг. 1939 г. был заключен пакт Риббентропа-Молотова. 1 сент. немецкая армия пересекла польскую границу. 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну. 17 сентября Красная Армия пересекла польскую границу с востока. Это известно. Но есть и другие факты – СССР во все время до нападения Германии поддерживал с ней состояние очень дружественного нейтралитета.

Работник комиссариата иностранных дел, Е. Гнедин, находясь под следствием в Лубянке в ноябре 1939 г., услышал от своего следователя: «Мы о вас все знаем. Мы обмениваемся с гестапо информацией» (6. с.56). Он тогда этому не поверил. Между тем…

Начиная с февраля 1937 г. началась высылка немецких коммунистов-эмигрантов в Германию. Их высылали и по инициативе НКВД, и по спискам, поданным немецким посольством. Выдавали и австрийских эмигрантов. Вместе с людьми передавали и их следственные дела. Немцев арестовывали еще в течение 1936 г. (5. с.286 – 288).

Особо интересна судьба Польской компартии. «В феврале 1938 г. официальная газета Коминтерна « La Correspondance internationale» опубликовала обвинение всей компартии Польши в троцкизме, подписанное Ж. Свисиски!».

16 августа 1938 г. исполком Коминтерна проголосовал за ее роспуск. Поскольку Коминтерн старался иметь в каждой стране коммунистическую партию, и при том только одну, когда у него, т.е. у Сталина возникали проблемы с той или иной партией, в ней просто меняли руководство и исключали «фракционеров» из партии, если их даже оказывалось достаточно много. Постановка вопроса о ликвидации партии, как таковой, безусловно, означало, что уже в феврале 1938 г. вопрос об уничтожении Польского государства был решен. Отметим, что прибалтийские компартии распущены не были, хотя после оккупации террор прошелся и по ним. Следовательно, по крайней мере, уже в самом начале 1937 г. пакт Молотова-Риббентропа начал готовиться.

Поделив Польшу, Сталин вовсе не считал, что на этом дружба с гитлеровской Германией должна закончиться.

В начале декабря 1939 г. Шуленбург предложил советскому руководству осуществить еще одну провокационную затею. Он сообщил Молотову, что германская авиация имеет намерение подвергнуть бомбардировке не только восточное побережье Англии, но и западное. Но поскольку немцы не располагали сведениями о состоянии погоды в этом районе Атлантики, германский посол обратился к советскому наркому с предложением послать на два месяца в район, отстоящий от Англии на 150—300 км, советское судно с задачей регулярно передавать по радио соответствующие сведения. (4.гл.2.2).

В начале февраля 1940 г. советское правительство в нарушение своего объявленного нейтралитета разрешило проход по Северному морскому пути с помощью советского ледокола немецкого вспомогательного крейсера (под кодовым названием «торговое судно № 45»). В августе 1940 г. он прибыл в район Тихого океана и потопил несколько британских торговых судов{124}.

В нарушение норм международного права советское правительство разрешило воюющей Германии транзит стратегического сырья из Ирана, Афганистана и стран Дальнего Востока с использованием советских железных дорог и портов Одессы, Ленинграда и некоторых других{126}. Более того, цинк и каучук, закупленные Советским Союзом в Англии, и хлопок, купленный в США, также частично переправлялись в Германию. Причем по требованию советского правительства сохранялась строгая секретность этих акций. Однако это был, по существу, «секрет полишинеля», поэтому правительство Великобритании 6 и 11 сентября 1939 г. направило протест правительству СССР и еще больше усилило экономическую блокаду Германии. Молотов вопреки очевидным фактам в свою очередь выразил протест Великобритании, военные корабли которой препятствовали торговле «нейтральных» стран{127}. (4.гл.2.2).

«По инициативе Сталина будут прерваны дипломатические отношения с эмигрантскими правительствами ряда оккупированных стран (Чехословакии, Польши, Бельгии, Нидерландов, Дании, Норвегии, Греции). Причем отношения с некоторыми из них были прекращены за месяц, даже за две недели до начала Великой Отечественной войны. В то же время эти правительства нашли приют в Англии». (4.гл. 2.2).

Если обратиться к записям его беседы с Риббентропом 28 сентября 1939 г., то Сталин в своем (первом после долгих рассуждений Риббентропа) высказывании (согласно немецкой записи) так изложил свою точку зрения: «Господин имперский министр иностранных дел сказал в осторожной форме, что под сотрудничеством Германия не понимает военную помощь и не собирается вовлекать Советский Союз в войну. Это очень тактично и хорошо сказано. Это факт, что Германия в настоящее время не нуждается в чужой помощи и очевидно и в дальнейшем не будет в ней нуждаться. Но если, вопреки ожиданиям, Германия попадет в трудное положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Германии на помощь и не допустит, чтобы Германию удушили». «Точка зрения Германии, отклоняющей военную помощь, достойна уважения. Однако сильная Германия является необходимым условием мира в Европе — следовательно, Советский Союз заинтересован в существовании сильной Германии. Поэтому Советский Союз не может согласиться с тем, чтобы западные державы создали условия, могущие ослабить Германию и поставить ее в затруднительное положение. В этом заключается общность интересов Германии и Советского Союза» (В записи Молотова).(3.гл. 19).

Советское правительство разрешило многочисленным группам немецких разведчиков под предлогом организации переселения этнических немцев из Прибалтийских республик, западных областей Украины и Белоруссии в Германию и поисков могил немецких солдат, погибших в годы первой мировой войны, беспрепятственно объезжать западные районы нашей страны. Даже накануне агрессии против СССР, Сталин запрещал пресекать полеты немецких самолетов над советской территорией и т. д. Это благодушие позже обошлось советскому народу весьма дорого. [47] (4.гл.2.2).

В своих попытках ускорить сближение Германии с Советским Союзом по широкому фронту немцы с конца июля 1939 г. зашли так далеко, что поставили вопрос о возможности контактов не только по государственной, но и по партийной линии. Как сообщал 27 июля 1939 г. временный поверенный в делах СССР в Германии Г А. Астахов, через одну-полторы недели будет получено приглашение на очередной партийный съезд нацистов в Нюрнберге. В связи с этим Астахов напомнил, что раньше посольство отказывалось от подобных приглашений. «Будем ли мы продолжать эту тактику теперь, когда выступлений против нас и травли ожидать не приходится (если, конечно, обстановка к тому времени не изменится)?» Затем Астахов привел аргументы в пользу принятия такого приглашения. Вместе с тем он предупредил, что «наше появление впервые за все время существования режима вызовет, конечно, немало толков в англо-французской печати»{46}. (4.гл. 2.2). Очевидно, эта идея по каким-то причинам реализована не была.

После беседы Риббентропа с начальником штаба ОКВ генерал-фельдмаршалом Кейтелем 30 декабря 1939 г. Йодль составил подробный меморандум «О военных и военно-политических проблемах на Юго-востоке Европы и Ближнем Востоке». Йодль в меморандуме отмечал, что необходимо сохранять выгодную для Германии ситуацию войны на одном фронте и не расходовать силы на Юго-востоке Европы. В этом контексте Йодль анализировал «оперативные возможности СССР», а именно: а) операции против Индии; б) захват Бессарабии; в) операции из Закавказья против Ближнего Востока и находившихся там англо-французских сил.

Первый вариант Йодль рассматривал как нереальный ввиду дальности, но считал полезным для Германии советскую подрывную деятельность в Афганистане и близ индийских границ. Захват Бессарабии он счел вероятным, хотя и ожидал нежелательных последствий на Балканах и ухудшения советско-итальянских отношений. Наиболее полезным ОКВ считало третий вариант, хотя и сложный для Красной Армии, но, с «немецкой точки зрения, желательный в высшей степени, так как русские силы будут направлены на Ближний Восток и тем самым временно отвлечены от Балкан» (3. гл.19).

В ноябре 1940 г. Молотов снова отправляется в Берлин. Сохранилась, сделанная его рукой запись директив, продиктованная Сталиным.

«С. секретно. В. М. Некто. дир-вы к Берл. поездке

(9/XI.40 г.)

1. Цель поездки:

а) Разузнать действительные намерения Г. и всех участников Пакта 3-х (Г., И., Я.) в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Велик. Вост.-Азиатского Пространства»: границы «Нов. Евр.» и «Вост.-Аз. Пр.»: характер госуд. структуры и отношения отд. европ. государств в «Н. Е.» и в «В.-А.»; этапы и сроки осуществления этих планов и, по кр. мере, ближайшие из них; перспективы присоединения других стран к Пакту 3-х; место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем.

б) Подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в Ближней и Средней Азии, прощупав возможность соглашения об этом с Г. (а также с И.), но не заключать какого-либо соглашения с Г. и И. на данной стадии переговоров, имея в виду продолжение этих переговоров в Москве, куда должен приехать Риб-п в ближайшее время. («И». это очевидно Йодль).

2. Исходя из того, что с.-г. соглашение о частичном разграничении сфер интересов СССР и Герм. событиями исчерпано (за исключ. Финл.), в переговорах добиваться, чтобы к сфере интересов СССР были отнесены:

а) Финляндия — на основе с.-г. соглашения 39 г., в выполнении которого Г. должна устранить всякие трудности и неясности (вывод герм. войск, прекращение всяких политич. демонстраций в Ф. и в Г., направленных во вред интересам СССР).

б) Дунай, в части Морского Дуная, — в соответствии с директивами т. Соболеву.

Сказать также о нашем недовольстве тем, что Г. не консультировалась с СССР по вопросу о гарантиях и вводе войск в Румынию.

в) Болгария — главный вопрос переговоров, должна быть, по договоренности с Г. и И., отнесена к сфере интересов СССР на той же основе гарантий Болгарии со стороны СССР, как это сделано Германией и Италией в отношении Румынии, с вводом советских войск в Болгарию.

г) Вопрос о Турции и ее судьбах не может быть решен без нашего участия, т. к. у нас есть серьезные интересы в Турции.

д) Вопрос о дальнейшей судьбе Румынии и Венгрии, как граничащих с СССР, нас очень интересует и мы хотели бы, чтобы об этом с нами договорились.

е) Вопрос об Иране не может решаться без участия СССР, т. к. там у нас есть серьезные интересы. Без нужды об этом не говорить.

ж) В отношении Греции и Югославии мы хотели бы знать, что думает Ось предпринять?

з) В вопросе о Швеции СССР остается на той позиции, что сохранение нейтралитета этого государства в интересах СССР и Германии. Остается ли Г. на той же позиции?

и) СССР, как балтийское государство, интересует вопрос о свободном проходе судов из Балтики в мирное и военное время через М. и Б. Бельты, Эрезунд, Категат и Скагерак. Хорошо было бы, по примеру совещания о Дунае, устроить совещание по этому вопросу из представителей заинтересованных стран.

к) На Шпицбергене должна быть обеспечена работа нашей угольной концессии.

3. Транзит Германия — Япония — наша могучая позиция, что надо иметь в виду.

4. Если спросят о наших отношениях с Турцией — сказать о нашем ответе туркам, а именно: мы им сказали, что отсутствие пакта взаимопомощи с СССР не дает им права требовать помощи от СССР.

5. Если спросят о наших отношениях с Англией, то сказать в духе обмена мнений на даче Ст.

6. Сказать, что нам сообщили о сделанных через Рузвельта мирных предложениях Англии со стороны Германии. Соответствует ли это действительности и каков ответ?

7. На возможный вопрос о наших отношения с США ответить, что США также спрашивают нас: не можем ли мы оказать поддержку Турции и Ирану в случае возникновения опасности для них. Мы пока не ответили на эти вопросы.

8. Спросить, где границы «Восточно-Азиатского Пространства» по Пакту 3-х.

9. Относительно Китая в секретном протоколе, в качестве одного из пунктов этого протокола; сказать о необходимости добиваться почетного мира для Китая (Чан-Кайши), в чем СССР, м. б. с участием Г. и И., готов взять на себя посредничество, причем мы не возражаем, чтобы Индонезия была признана сферой влияния Японии (Маньчжоу-Го остается за Я.).

10. Предложить сделать мирную акцию в виде открытой декларации 4-х держав (если выяснится благоприятный ход основных переговоров: Болг., Турц. и др.) на условиях сохранения Великобританской Империи (без подмандатных территорий) со всеми теми владениями, которыми Англия теперь владеет, и при условии невмешательства в дела Европы и немедленного ухода из Гибралтара и Египта, а также с обязательством немедленного возврата Германии ее прежних колоний.

11. О сов.-японских отношениях — держаться вначале в рамках моего ответа Татекаве.

12. Спросить о судьбе Польши, — на основе соглаш. 1939 г.

13. О компенсации собственности в Прибалтах: 25% в один год, 50% — в три года (равн. долями).

14. Об эконом. делах: — в случае удовл. хода перегов. — о хлебе». (3.гл.20).

Немцы отложили переговоры.

Известно, что через полгода Германия напала на СССР. Возможно, во время составления меморандума Йодля у Гитлера были другие планы, столь же вероятно, что меморандум составлялся с целью втянуть СССР в переговоры и усыпить бдительность Сталина.

4 июля 1939 г. Рузвельт попросил советского полпреда в США К. А. Уманского предупредить Сталина, что если он заключит союз с Гитлером, тот нападет на Россию, как только завоюет Францию{40}.(4. 1.1.). Сталин тогда Рузвельту не поверил. Не поверил он и множеству других предупреждений.

Сталин был уверен, что его дружба с Гитлером – всерьез и надолго.

Многократно цитированный мною исследователь советско-германских отношений этого периода Л.А. Безыменский пишет: «Особо сильный удар — просто загадочный парадокс! — был нанесен по резидентуре в Берлине, где только перед самой войной появился знающий и умелый человек — Александр Михайлович Коротков. Сравнительно легче отделался Лондон — здесь знаменитая «кембриджская пятерка» продолжала работу, хотя к ее донесениям порой относились с недоверием» (3. гл.26). Мне кажется, никакого парадокса здесь нет – Сталин считал, что она не очень-то и нужна и, да и может помешать укреплению нового курса.

А что думал о нем Гитлер?

Вот, к примеру, записи, сделанные в тот период Геббельсом со слов Гитлера, которому подробно докладывали о московских расправах:

«27 янв. 1937. В Москве снова показной процесс. На этот раз почти исключительно против евреев. Радек и другие. Фюрер еще сомневается, есть ли в процессе замаскированная антисемитская тенденция. Может быть, Сталин все же хочет выдворить евреев. И среди военных, кажется, есть сильный антисемитизм. Итак, будем внимательны. Пока займем выжидательную позицию...

3 февраля. В России скандал и вечные аресты. На этот раз Сталин занялся Красной Армией. Однако она, кажется, обороняется. У Литвинова позиции шаткие.

4 февраля. В Москве все новые и новые аресты. Сталин производит чистку. Ужасный режим.

7 февраля. В Москве продолжаются скандалы. Дело доходит до перестрелок. Спор Сталина с армией. Однако все дело неясно. Вероятно, одна преступная клика борется с другой. Литвинова якобы отстранили. Это было бы хорошо.

12 мая. В Москве кризис в армии. Тухачевский разжалован и послан в провинцию. Однако к чему все это приведет, пока не ясно.

15 мая. Рыков и Бухарин на закрытом процессе приговорены к долгим срокам заключения. Сталин расправляется с ленинской гвардией.

29 мая. Наша старая гвардия КПГ Нейман, Реммеле и др. арестованы в Москве как троцкисты. Зловещая ирония судьбы.

10 июня. Тухачевский конченый человек. У Сталина страх перед предателями. Все эти люди больны.

13 июня. Московские процессы волнуют весь мир... Тухачевский и 8 генералов приговорены к смертной казни. Вот весь Сталин и московская система.

15 июня. Расправа в Москве привлекает всеобщее внимание. Говорят о весьма серьезном кризисе. Ворошилов отдает приказ по армии: старая песня о троцкистах. Но разве она еще звучит? Россия терпелива.

16 июня. Пляска мертвецов в Москве повсюду вызывает ужас и отвращение.

1 июля. Эти русские все больны... Фюрер беседует с послом Шуленбургом. Тот рисует мрачную картину России. Только террор, убийства, интриги, предательства, коррупция. Такова родина трудящихся. Многое рассказывал, обменивался впечатлениями. Фюрер смеется до слез.

10 июля. Фюрер... тоже не может себе объяснить русские дела. Сталин, возможно, спятил. Иначе не объяснишь эти расправы. Но Россия это не что иное, как большевизм. Это опасность, которую мы когда-нибудь должны будем уничтожить.

11 ноября. Советский посол из Варшавы отозван и арестован. Сталин занялся мелочевкой.

24 ноября. Сталин расправляется с остатками церкви.

11 декабря. Берлинский посол из Москвы не возвращается. Этого Юренева можно считать покойником.

22 декабря. Долго говорил с фюрером о Советской России. Сталин и люди больны. Психи! Иначе объяснить нельзя. Надо истребить.

28 декабря. Сталин продолжает расстрелы. Больной человек.

1 января 1938 года. Сталин бесчинствует в Грузии.

6 января. Сталин продолжает расстреливать дипломатов...

Фюрер очень интересуется русским вопросом. Сталин это типично азиатский русский. Большевизм ликвидировал в России западноевропейскую руководящую прослойку. Только она была в состоянии сделать этот гигантский колосс политически активным. Хорошо, что это сегодня более невозможно. Россия остается Россией, кто бы ею ни правил. Мы можем радоваться, что у Москвы заняты руки. Мы сумеем воспрепятствовать переброске большевизма на Западную Европу» (3. гл.10).

И неужели Сталин был самоубийцей, лишая себя столь важного внутри — и внешнеполитического орудия? Такой вопрос задавали себе тогда многие, в том числе Гитлер. Сохранилось одно его прелюбопытное высказывание о репрессиях в Красной Армии, сделанное в узком кругу: «Не уничтожают офицеров, когда хотят вести войну». (Это к вопросу о Книге В. Суворова «Ледокол»).

Как видим, Гитлер, несмотря на все сталинские реверансы, не изменил точки зрения изложенной им еще в «Майн Кампф».

В Советском Союзе «общее число арестов среди кадровых офицеров достигло 30 тыс. из общего числа 178 тыс. Были устранены: 3 маршала из 5; 13 командармов из 15; 8 флагманов флота из 9; 50 комкоров из 57; 154 комдива из 186; 16 армейских комиссаров из 16; 25 корпусных комиссаров из28 (5. с.199). «Побежденный волк отворачивает голову и подставляет победителю чрезвычайно ранимую боковую сторону шеи, выгнутую навстречу укусу. Его более сильный соперник довольствуется этой «позой подчинения» и прекращает агрессию» - писал биолог Лоренц, в своей книге «Агрессия». (8. с.137). Создается впечатление, что уничтожением командирских кадров Сталин демонстрировал Гитлеру свою покорность.

После «чистки» армии началась с толь же основательная «чистка» НКВД.

Вставная новелла о Тухачевском. В ноябре 1921 года органы ОГПУ начали операцию «Трест». На эту тему был написан роман Льва Никулина «Мертвая зыбь», по которому был поставлен телесериал «Операции "Трест"». В конце января 1922 г. в круги белоэмигрантов был запущен слух о существовании в Советской России подпольной Монархической организации центральной России (МОЦР). Под видом представителей этой организации сотрудники ЧК проникали в ряды белой эмиграции, в частности в Российский общевойсковой союз, и организовывали убийства или похищения его членов. Так был убит генерал Кутепов, похищены генералы Миллер и Монкевич. Некоторых провокаторы заманивали в Россию, обещая связать с МОЦРом, так в руки ЧК попали основатель партии кадетов кн. П. Долгорукий, атаман Тютюнник, эсер Савенков и английский разведчик С.Рейли.

Б.В.Соколов сообщает: «Так вот, оказывается, и сам Михаил Николаевич (Тухачевский.) был использован чекистами для прикрытия «Треста», хотя об этом даже не догадывался. Напомню суть разработанной ОГПУ комбинации. Было легендировано существование мощной подпольной «Монархической организации Центральной России», сокращенно МОЦР. С ее помощью чекисты установили связь с основными эмигрантскими центрами и выявили значительную часть их агентуры в СССР, а также на некоторое время фактически парализовали деятельность в России Русского общевоинского союза (РОВС), в который в сентябре 24-го была преобразована Русская армия. Руководство РОВСа убедили, что все операции на Родине надо проводить по линии МОЦР, то есть, фактически, под контролем ОГПУ. А для придания организации большей солидности в глазах зарубежных партнеров было, среди прочих, использовано популярное имя Тухачевского» (10). В дальнейшем Тухачевский, кажется, по распоряжению Троцкого, из этой игры был выведен. Однако слухи о его причастности к антибольшевистскому подполью могли циркулировать.

31 марта 1935 года «Правда» опубликовала произведшую сенсацию статью маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского «Военные планы нынешней Германии». Статья, в которой недвусмысленно разоблачались направленные против СССР военные приготовления Гитлера (со ссылками не только на «Майн кампф», но и на другие источники) и делались выводы об «антисоветском острие» этих приготовлений, вызвала беспокойство и недовольство в Берлине — вплоть до полуофициальных протестов, отклоненных М. Литвиновым.

У статьи Тухачевского была предыстория. Автор предварительно согласовывал ее со Сталиным, внесшим в текст ряд изменений. Сталин убрал внешние резкости: заголовок «Военные планы Гитлера» заменил на «Военные планы нынешней Германии»; снял несколько цитат об антисоветском характере военных намерений Германии, усилил формулировки о том, что эти намерения имеют «не только антисоветское острие». Наконец, он сократил целый абзац о возможном отпоре, который в случае агрессии Германия получит от Красной Армии и страны «с ее великой коммунистической партией и великим вождем тов. Сталиным». В смягченном виде Сталин все-таки дал согласие на публикацию (даже велел набрать курсивом знаменитую цитату из «Майн кампф»), прекрасно понимая возможную реакцию в Берлине.

Это был один из ходов в дипломатической комбинации, в которой Сталин давал понять немецкой стороне, что у него есть в этой игре две карты — как нормализация отношений, так и возможность резкой конфронтации. Так Сталин проводил знаменитую тактику «кнута и пряника», давая понять германской стороне, что у Советского Союза есть выбор между обеими альтернативами». (3. гл. 4).

Для Тухачевского статья эта была не случайной. Человек, безжалостно подавивший в 1921 г. кронштадтское восстание, с помощью атак отравляющими веществами усмирявший Тамбовскую губернию, все-таки относился к гитлеровскому режиму как к абсолютно неприемлемому.

Одна из женщин, часто общавшихся с маршалом, скрывшаяся под псевдонимом Лидия Норд, в своих воспоминаниях «Маршал М.Н.Тухачевский», изданных в Париже в 1950 г., писала: «В кругу близких людей Тухачевский говорил: "Теперь я вижу, что Сталин скрытый, но фанатичный поклонник Гитлера. Я не шучу... Стоит только Гитлеру сделать шаг к Сталину, и наш вождь бросится с раскрытыми объятьями к фашистскому. Вчера, когда мы говорили частным порядком, то Сталин оправдал репрессии Гитлера против евреев, сказав, что Гитлер убирает со своего пути то, что мешает ему идти к своей цели, и с точки зрения своей идеи Гитлер прав. Успехи Гитлера слишком импонируют Иосифу Виссарионовичу, и если внимательно приглядеться, то он многое копирует у фюрера... И ещё печальнее то, что находятся люди, которые вместо того, чтобы осадить его, делают в это время восторженные физиономии, смотрят ему в рот, как будто ожидают гениальных мыслей"[9]. (цитируется по 9 – В.Роговин).

По воспоминаниям бывшего руководителя разведки Службы Безопасности (СД) В. Шелленберга "Гейдрих получил от проживавшего в Париже белогвардейского генерала, некоего Скоблина сообщение о том, что советский генерал Тухачевский во взаимодействии с германским генеральным штабом планирует свержение Сталина". Р. Гейдрих склонен был считать информацию вполне достоверной (см. Шелленберга). Имеются сведения, со ссылкой на того же В. Шелленберга, уточняющие обстоятельства поступления Р. Гейдриху сообщения генерала Н. Скоблина. Они свидетельствуют о том, что от Н. Скоблина было два донесения: в первом сообщалось о том, что "командование Красной Армии готовит против И.В. Сталина заговор, во главе которого стоит маршал М. Тухачевский"; во втором - "что М. Тухачевский и его ближайшие сторонники, обучавшиеся в свое время в Германии в Академии Генерального штаба, поддерживают связи с представителями Вермахта и немецкой разведывательной службы". Не позднее марта 1936 г., по свидетельству В. Шелленберга, "информация Скоблина была передана Гитлеру. Он стал теперь перед трудной проблемой, которую необходимо было решить. Если бы он высказался в пользу Тухачевского, советской власти, может быть, пришел бы конец, однако неудача вовлекла бы Германию в преждевременную войну. С другой стороны, разоблачение Тухачевского только укрепило бы власть Сталина".

Вплоть до октября 1936 г. германская сторона молчала о "заговоре Тухачевского". Это значит, что она проявляла заинтересованность в его успехе. В октябре-ноябре 1936 г. некоторые представители германского политического руководства лишь в самой осторожной форме, ссылаясь на "предстоящие перемены в руководстве России", начинают зондировать внешнеполитическую почву по дипломатическим каналам и через прессу в расчете на грядущее изменение системы международных отношений.

Все вышеизложенное объясняет, почему нацистский официоз "Фелькише беобахтер" в начале сентября 1936 г. считала, что "положение Тухачевского становится с каждым днем все труднее и, что якобы его арест неминуем" (см. «Возрождение», 5 сентября 1936 г. № 4042). 20 августа 1936 г. был арестован В. Путна. С этим фактом в Германии могли связывать близкий арест М. Тухачевского. (11 с.113).

Некоторые комментарии. Участник Первой мировой войны, Скоблин вступил в Корниловский ударный отряд в июле 1917 года. Боевой офицер, неоднократно раненный в атаках, он по приказу Врангеля был произведен в генералы. Находясь в эмиграции был близок к руководителям РОВС. Зато в иностранном отделе ОГПУ в досье на него появилась следующая запись: "Скоблин Николай Владимирович, 1893 года рождения, из дворян Черниговской губернии. Личностные качества: храбрость, хладнокровие, выдержка, умение расположить к себе окружающих, общительность. Вместе с тем циничен, склонен к интриганству и карьеризму. Существует на доходы от концертной деятельности жены. Может быть взят в разработку в качестве агента".

В результате 10 сентября 1930 года в Москву по секретным каналам пришло заявление Николая Скоблина: «12 лет нахождения в активной борьбе против советской власти показали мне печальную ошибочность моих убеждений. Осознав эту крупную ошибку и раскаиваясь в своих проступках против трудящихся, прошу о персональной амнистии и даровании мне прав гражданства СССР. Обо всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза, которые мне будут известны, обязуюсь сообщать соответствующим правительственным органам». Боевой генерал начал получать свои "тридцать серебреников" – 200 долларов ежемесячно. (12).

Еще в сент. 1930 г. ОГПУ готовило дела на «специалистов-саботажников». ОГПУ вырвало у двух инструкторов военной академии «признание» о готовящемся заговоре под руководством начальника Генштаба Красной Армии Михаила Тухачевского. Сталин тогда не рискнул сместить Тухачевского (5. с.175 – 1 76).

11 июня 1937 г. Тухачевский был расстрелян.

Погибло и большинство родных и близких Тухачевского, арестованных вслед за ним, Третью жену, Нину Евгеньевну Гриневич, сначала заключили в лагерь, а в июле 1941 года расстреляли вместе с женами Уборевича и Гамарника. Мать маршала Мавра Петровна не отреклась от сына и умерла в лагере. Погибли в заключении все остававшиеся к 37-му году в живых братья Михаила Николаевича и сестра Софья. Другие сестры – Ольга, Елизавета и Мария — дожили до реабилитации в 57-м. Уцелели обе дочери – Светланы. Выжила и Юлия Кузьмина, (одна из жен Мих. Ник.) освобожденная из лагеря 8 мая 1945-го – в день Победы... (10).

Выводы. На допросе в ноябре 1939 г., услышав от следователя о том, что НКВД сотрудничает с гестапо, заведующий отделом печати НКИД, Евгений Гнедин, арестованный 10 мая того же года, не поверил ему. (6. с.56). «В 1939 в тюрьме, хоть я уже и «непосредственно познакомился» с обликом Берии и Кобулова (ранее Гнедин описывает пытки, которые проводились в присутствии этих палачей), я все же не мог себе и вообразить, что они станут сотрудничать с берндтами (Берндт – заместитель Геббельса.), розенбергами и прочими фашистскими злодеями. Берндты были для меня воплощением гитлеровского режима, а Кобуловы – не только выродками, но и уродливым исключениями в том обществе, к которому принадлежал я сам. Так думал не только я один». (6. с.56).

Гнедин, который и по своей работе и на своей шкуре был хорошо осведомлен о том, что творилось в Советском Союзе. И все-таки в тот момент символика была для него значимее реальности. И, действительно, так думал не он один.

Начальник юридического отдела Гаус в своих показаниях Нюрнбергскому Международному военному трибуналу писал: «В подготовленный мною проект договора г-н Риббентроп внес в преамбулу пространные обороты, касающиеся придания дружественного характера германо-советским отношениям. На это г-н Сталин возразил, что для советского правительства, на которое национал-социалистическое правительство рейха в течение 6 лет «лило ушаты помоев», невозможно вдруг выступить перед общественностью с заверениями о германо-советской дружбе. Эти выражения были вычеркнуты или изменены». (3. гл. 15).

Советские граждане немецких газет не читали – они воспитывались на советской пропаганде, которая «лила ушаты помоев» на фашистов уже лет пятнадцать поскольку, как уже говорилось, фашизм возник и процветал именно как явление антикоммунистическое.

Вспомним уже цитированное мною высказывание Енукидзе: « есть много людей, которые ставят на первый план партийно-политические цели и которых надо сдерживать с помощью государственно-политического мышления». Как в Советском Союзе «сдерживали» всех, кто не понимал «государственно-политического мышления», мы хорошо знаем.

В преддверии полномасштабного союза с Гитлером для раздела мира, Сталин считал нужным окончательно уничтожить и запугать всех, для кого фашистская идеология была неприемлема.

Большой террор и был направлен на превентивное «сдерживание» тех «кто ставил партийно-политические цели на первый план», кто не видел за коммунистической пропагандой существующей реальности. Сталина боялся, что люди могут прозреть. При этом, естественно, не исключались и личные пристрастия Сталина, и эксцессы исполнения.

Литература.

Литературу, взятую мною из Интернета, я снабдил соответствующими сносками.

По понятным причинам страницы там я не указывал. Там, где главы были пронумерованы – указывается номер главы.

1. Тольятти П. Лекции о фашизме. М.1974.

2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М. 1990.

3. Безыменский Л.А. Сталин и Гитлер перед схваткой. Вече. Вече. 2000.

http://militera.lib.ru/research/bezymensky3/

4. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. М.1992.

http://militera.lib.ru/research/meltyukhov/index.html

5. Черная книга коммунизма. М.2001.

6. Е.Гнедин. Выход из лабиринта. М. 1994.

7. Бюлов Н. Я был адъютантом Гитлера. Смоленск. 2003.